«Не хотел бы театр как торговый центр»: жюри оценило проекты нового здания Камаловского

Функциональное задание не указ

Победитель получит денежный приз — 2,5 млн рублей (второе место — 1,5 млн, третье — 1 млн). Таков итог международного конкурса, который начался в июле прошлого года. Позади отбор заявок, выбор финалистов, установочная сессия с ними: на последнем этапе архитекторы, в частности, посмотрели спектакль, в котором играли зрители, рассказывавшие о том, чем им важен театр Камала.

В эти дни в Присутственных местах свои проекты представили 8 команд, консорциумы, в которых работали и иностранные, и российские, и казанские специалисты. 15 февраля они рассказали о своих идеях экспертному совету. Мероприятие началось в 10 утра и закончилось в 8 вечера. Так что, к примеру, главному режиссеру театра Фариду Бикчантаеву, директору Ильфиру Якупову, помощнику президента Татарстана Наталии Фишман-Бекмамбетовой, директору агентства стратегического развития «Центр» и модератору Сергею Георгиевскому, а также бригадам, обеспечивавшим работу прямого эфира, оставалось посочувствовать: им предстояло пройти еще и этап прослушивания в составе жюри 16 февраля, а потом обсудить и выбрать победителя.

Отметим, что экспертная часть выглядела более рабочей — здесь звучало больше критики. В частности, указывалось, что авторы часто отступали от функционального задания, составленного театром. Дело в том, что сам возможный переезд театра Камала из здания, с большими трудностями построенного в 1986 году на берегу озера Нижний Кабан, случился из-за многочисленных жалоб работников на крохотные гримерки, странную логистику технических цехов, отсутствие большого репетиционного зала и общественных пространств. В результате президент Татарстана Рустам Минниханов неожиданно предложил не реконструировать, а построить новое здание — в районе улиц Хади Такташ и Назарбаева. Проектировщики же порой меняли размеры объекта, добавляли новые помещения.

Природа, ракеты и шаль

Озеро Кабан, деревья, вода, растения, с одной стороны, и суровые хрущевки и прочие многоэтажки Архангельской слободы — вот что «вдохновляло» архитекторов. Первый проект под руководством московского ООО «Мегабудка» задал определенные тренды: много информации о значимости театра, а также источники вдохновения, без которых зачастую трудно понять, о чем будут здания. У проектировщиков было несколько проблем. Они придумывали здание эффектное, но при этом удобное для актеров. Красивое, но при этом достаточно внятное по бюджету.

Они должны были продемонстрировать татарскую идентичность в том виде искусства, где вопрос, есть ли татарская архитектура, до сих пор актуален. А потом любая дискуссия на тему идентичности кажется адекватной, хотя у нее нет даже материального воплощения в настоящем.

«Мегабудка» решала это превращением «Голубой шали» в общий вид здания, камней из хасите — в основные объемы, а занавес — в административный корпус, который отделяет театр от Назарбаева. К примеру, для архитектора Сергея Саначина эта стенка стала главной причиной, почему он не принял проект. А Николай Васильев, советник министра строительства, архитектуры и ЖКХ РТ, уже на разборе жюри посоветовал каждому выступающему рассказывать, как со здания будут убирать снег.

Немало вопросов к авторам было у мэра города. К примеру, у второй команды, под лидерством КГАСУ, по его мнению, было «мало исконно казанского». При этом архитекторы назвали проект «Зеленая шаль», максимально мимикрируя под природный ландшафт. А вот экспертов, с одной стороны, порадовал центр изучения языка, с другой — расстроил, потому что в задании его не было. Кстати, проектанты выдавали и цифры. К примеру, театр от архитектурного университета обошелся бы в 12 млрд рублей. Эксплуатационные расходы — в 800 млн рублей в год.

Консорциум под лидерством бюро «Рождественка» представил, вероятно, наиболее традиционный проект. Наринэ Тютчева активно занимается разработкой концепции района напротив — Старо-Татарской слободы в ее промышленной части. Как указал Сергей Саначин, «этот объект опоздал на 50 лет».

Консорциум от «Ваухауса», в который также вошли Kengo Kuma & Associates (Токио), Werner Sobek AG (Штутгарт) и Герман Бакулин, который был в коллективе, работавшем над нынешним зданием театра, явно вышел в фавориты, представив проект, чьи острые стеклянные крыши кто-то сравнил с ракетами, кто-то — с горой снега, а кому-то померещилось «НЛО с татарами». Наталия Фишман-Бекмамбетова назвала его «агрессивным, милитаристским». Сами авторы вдохновлялись крышей нынешнего театра и просто ее размножили и видоизменили. При этом внутренняя начинка театра притягивала и пугала обильным использованием орнаментов, не все из которых оказались татарскими.

— И как мыть это стеклянное чудо? — вопрошал Евгений Миронов, художественный руководитель Театра наций.

«Где ваша идентичность...»

В консорциуме московского производственного объединения «ПРАЙД» самым занятным было участие лондонской компании Zaha Hadid Architects, чей стиль моментально узнавался: футуристический дизайн, вдохновленный природным ландшафтом, при этом очень эффектные интерьеры.

Ильсур Метшин продолжил и тут свою линию: рассказав, что он видел работы компании в Казахстане, Баку, Абу-Даби, был в их офисе в Лондоне, он спросил:

— Где наша идентичность?

Спикер сначала задумчиво произнес:

— Где ваша идентичность…

И это выглядело по крайней мере драматично — можно писать пьесу.

Насколько важен не только сам проект, но и презентующий, доказал московский «Метрополис» (с «Кооп Химмельблау Вольф Д. Прикс & Партнеры» из Вены и казанской «Мириада групп»). Казалось, что представляют новый iPhone: в отличие от других здесь находилось место даже шуткам. Проектировщики вдохновлялись татарскими сказками, собрав образ густого леса. Мэр поблагодарил их за глубину изучения «истории города, истории татар». В самом театре же оценили логистику.

Творческая мастерская архитектора Николая Новикова (с коллегами из Барселоны и Парижа) оказалась самой многочисленной на презентации. Они также продолжили тренд на слияние с природой, но водрузили на театр маяк. Одним из спикеров здесь была Ксения Шачнева: она была одним из режиссеров спектакля от лица зрителей. А здесь, как архитектор, она ответила в очередной раз на вопрос об идентичности:

— Когда данный вопрос решается через декоративные элементы — это взгляд на малые народы. Мы же хотели сделать идентичностью планировку здания с внутренним содержанием. К примеру, мы использовали тему, когда татарский дом делился на две части и только одна часть дома была приватной.

Холст или завод?

Восьмой проект также явно идет на первых местах. Возглавляет его казанский Bespoke, ведомый Элиной Сафаровой, сестрой одного из сооснователей фонда «Живой город» Дианы Сафаровой и дочерью главы Аппарата президента РТ Асгата Сафарова. Впрочем, о том, что с детства жила в татарской среде, она рассказала сама.

Основной козырь проекта — архитектор Асиф Хан, который признался, что целую неделю ходил на спектакли Камаловского, готовясь к проекту. Презентацию авторы наложили на песню Ильхама Шакирова «Китмә, сандугач» (у татарского «соловья» позавчера был день рождения). Получилось поэтическое высказывание, как лист бумаги превращается в стены Кремля, а далее — в новый театр, абсолютно белый. Идея: театр — это холст.

Кому-то проект Bespoke показался вещью в себе. В театре начали сомневаться, как обеспечивать его белизну. Получилось не только метафорично, но и забавно: автор самого черного здания в мире, павильона для XXIII зимних Олимпийских игр в Южной Корее, перешел на светлую сторону.

От жюри высказался поэт Разиль Валеев, который вместо вопроса вспомнил, как поехал в Японию и там ему показали здание, которое оказалось мусоросжигающим заводом.

— Не подумают ли японцы, приехав в Казань, что это мусоросжигающий завод? — спросил Валеев и предложил украсить его орнаментом (уже ждем мемов на эту тему).

Васильев поддержал коллегу:

— Народ уже наелся силикатного кирпича и штукатурки.

— Это шедевр! — не сдержался Метшин.

И тут же наехал на Васильева, мол, при нем и появилось столько кирпичных зданий. И посоветовал не критиковать, а задавать вопросы, если что-то непонятно из того, что сделали иностранные архитекторы.

На этой высокой ноте публичная часть закончилась. А мы завершим двумя цитатами. Актер и режиссер Радик Бариев отметил, что не хотел бы увидеть здание театра, похожее на торговый центр или молл: это должен быть арт-объект.

А главный режиссер Фарид Бикчантаев напомнил, что главное в театре — это актеры:

— Если актеры зайдут и скажут, что здесь им плохо, будет сложно.