Люблю тебя, словотворение: «тынчыгулы», «ятчан» и другие примеры новояза в MOÑ

Словарь тебе в помощь

«Морфемалар» придумала Нурия Фатыхова, основатель проекта Sh.e, координатор программы «Демократия» фонда им. Генриха Бёлля в России. В конце прошлого года она запустила проект «Авазлар/Голоса», лабораторию медленного чтения, в котором разбирались воспоминания, письма, стихи из прошлого, причем многие документы приносили зрители. «Реальное время» публиковало часть текстов, прозвучавших в ходе этого эксперимента.

«Морфемы» — это история про слова. Вообще, тема татарского языка, вероятно, самая частая в опытах MOÑ. Сюда переехал спектакль «Әлиф» творческой группы «Алиф», в перформансе «Һава» значительная часть возникающего на экране текста — татарская. В «Чын татар», посвященном проблемам идентичности, ставится ребром вопрос — должен ли татарин знать родной язык?

Вероятно, это связано еще и с тем, что в условиях глобализации и прессинга язык остается единственным внятным национальным маркером, к которому обращаются очень разные люди. Но в основном те, кто либо почти не разговаривает на татарском, либо пришел к нему спустя время.

Спектакль построен вокруг правил словообразования. Любопытно, что схожая тема возникала на фестивале Tat Cult Fest, на нем совместно с Национальным исследовательским университетом ИТМО был создан «АБАУ» — «генератор не существующих в татарском языке слов для обозначения эмоциональных состояний». Нажимаешь кнопку, получаешь слово, перевод корня и суффикса, придумываешь новый смысл.

В проекте «Морфемалар», реализованном на средства гранта Российского фонда культуры, генератор — сам человек. Спектакль построен как небольшое путешествие в наушниках. Зритель сам выбирает, какой голос он хочет слушать — татарский или русский. Затем садится за стол и собирает из деревянных букв слова — они позднее появятся на специальной доске. После этого голос предложит пройти по линиям внутрь зала и найти индивидуальный шатер. Внутри — столик, маркер, словарь, шпаргалка по суффиксам. К примеру, тут можно узнать, что кыч-кеч-гыч-геч — это суффиксы, с помощью которых появляются названия устройств. Было «ач» (открой), стало «ачкыч» (открыватель, то есть ключ).

Словари, говорят, искали в библиотеке и по городу. Их не хватает. Книга помогает перевести русские слова на татарский, что дает определенную оптику. Хочется искать, наоборот, перевод с татарского.

Кто ты по характеру — ятчан или тынчугулы?

Потому что в итоге, найдя какое-то определение, у которого нет татарского эквивалента, зритель должен придумать с помощью словаря и суффиксов новое слово. Предлагается несколько тем, на которые можно пофантазировать:

Гендерное разнообразие и общая открытость («гендер», «инвалидность»), психологические термины («меланхолик», «личные границы»), виртуальный мир, мир женщины и феминизм.

Придумываю название для небинарных личностей и в целом для разносторонних людей. Это «төрләч», от «төрле» («разный»). «Әч» означает присвоение этого свойства субъекту.

После зрители размещаются на ковре, на подушках и начинают объяснять значения своих слов.

• Ятчан — интроверт («ят» — чужой).
• Тынчыгулы — экстраверт («тын» — тишина, «чыгу» — выход).
• Бушдару — плацебо (буквально — пустое лекарство).
• Даңма — ритм (от звукоподражания «даң»).
• Хисләвеч — что-то, пробуждающее чувство («хис»), эмоции, триггер, импульс.
• Егәрлек — ресурс («егәр» — мощь).

Забредшая в библиотеку туристка из Сибири, похоже, впервые видит татарские слова и соединяет несколько. «Күпсөекледөнья» — «многолюбимыймир», мол, это ее знак, Водолей.

Словом, все с юмором, без нажима. Такой сеанс психотерапии. Позже можно будет прочитать мнение, что спектакль — о преодолении страха языка, что можешь сказать что-то неправильно. А здесь, получается, для всех правила общие, слова новые, страха нет. Другое мнение — это терапия, способ взглянуть на язык иначе, пошевелить извилинами. А в конце каллиграф еще и напишет твое слово на бумаге в подарок.

Однако на татарском спектакль воспринимается еще в одном аспекте. Понятно, что искать аналог латинских терминов — развлечение из области юмора (например, собрание совета директоров сети секс-шопов). А вот то, что у многих обычных слов нет татарского варианта (или они не получили должного распространения) — это признак загнанности на кухню, в мир искусства, отсутствие языка во многих сферах, от ночных клубов до научных кафедр. Когда кто-то рядом придумывает новое слово, в голове вспыхивают другие варианты, мысль, что когда-то, возможно, такие сочетания появятся в словарях, если сам язык до этого момента дотянет. А точнее — если в сферах, в которых этот термин употребляется, останется место для татарского языка.

У татар, конечно же, нет никакого страха, что их не поймут, когда они начинают говорить на русском. Наверно, бывают случаи, когда вызывает улыбку акцент (а он же может стать фишкой). Для чистоты эксперимента, как и в других спектаклях в формате «Театра горожан», когда актерами становятся либо зрители, либо представители какого-либо социального слоя, было бы любопытно превратить весь спектакль в исследование, с составлением словарей, подбором публики (представьте, позвать на «Морфемалар» врачей или физиков), внедрением слов хотя бы на инстаграм-площадках.

А также, к примеру, провести игру на любом из языков соседних регионов. Например, на удмуртском. К примеру, суффиксы ись-сь (читается, как «ич-ч») обозначают активно совершающееся действие, его аналог — причастие настоящего времени: мынӥсь («идущий, едущий») — мыныны («идти, ехать»). Тогда, вероятно, если «кужым» — это «сила», то зарядка, дающая силу, — это «кужымись». Простите, если перепутал, просто очень ценю удмуртский язык.