Потребление и корпорации мешают бороться с глобальным потеплением

Между «возможно» и «осуществимо» есть огромная разница

Исходя из данных научной литературы, существует бесчисленное множество сценариев, которые могут привести нас к глобальной глубокой декарбонизации к 2050 году и наконец достичь целевого показателя и ограничить потепление 1,5 градуса по Цельсию. Но этого предела можно достичь только при наличии политической воли.

Какова степень нашей политической воли и, что более важно, какие более глубокие социальные явления движут ею? Насколько возможно и осуществимо, что мы достигнем глубокой декарбонизации к 2050 году и достигнем целевого показателя 1,5 °C? Это один из вопросов, которые мы задали себе в недавнем первом обзоре Hamburg Climate Futures Outlook (Гамбургский обзор будущего климата). Этот отчет составляли более 40 ученых из различных дисциплин, включая социологию, макроэкономику и естественные науки.

Мы применили новый подход к изучению климата будущего, выходящего за рамки предыдущих усилий МГЭИК (Международного энергетического агентства) и других институтов, которые оценивали будущие наши перспективы. «Возможный» сценарий просто описывает соответствие с естественными законами, в то время как «осуществимый» означает, что препятствий на пути к определенному будущему нет или совсем ничтожно мало. Например, технологически и экономически целесообразно (и, очевидно, возможно), чтобы вы продали свою машину и купили велосипед. Велосипеды — это окрепшая, созревшая технология, и они дешевле в обслуживании, чем автомобили. Но будете ли вы его реально использовать? А еще вполне возможно, что к следующему году 20% жителей Великобритании станут вегетарианцами. Но станут ли они ими в реальности?

С другой стороны, «осуществимое» означает еще и то, что есть достаточный общественный импульс и политическая воля для того, чтобы это будущее материализовалось.

Оценка социальной и физической правдоподобности

В нашем исследовании мы сначала сформировали картину на основе уже существующих исследований того, что необходимо для глубокой декарбонизации к 2050 году. Разумеется, нам могут помочь технологии с отрицательными выбросами, такие как BECCS — сжигание биотоплива для получения энергии и улавливание образующегося CO. Но эти технологии не могут быть единственным решением, потому что есть различные препятствия для их масштабной реализации.

Глубокая декарбонизация требует в первую очередь сокращения выбросов антропогенного характера. Фактически, нам нужно каждый год сокращать выбросы углерода, начиная с настоящего момента и до 2050 года, что примерно эквивалентно сокращению на 7% наблюдаемому во время пандемии COVID-19. Поскольку для масштабирования и оптимизации технологий с нулевым выбросом углерода могут потребоваться десятилетия, а эффект блокировки заставляет нас использовать технологии, которые мы выбираем сейчас, еще долгие годы, нам надо ускориться и действовать быстро.

Чтобы изучить социальную динамику, необходимую для такой быстрой трансформации, мы рассмотрели десять социальных движущих сил декарбонизации:

• управление климатом со стороны Организации Объединенных Наций;
• транснациональные инициативы;
• регулирование, связанное с климатом;
• климатические протесты и социальные движения;
• климатические судебные разбирательства;
• корпоративные меры реагирования;
• отказ от ископаемого топлива;
• различные модели потребления;
• журналистика
• и производство знаний.

Кроме того, мы изучили текущие траектории автотранспорта, а также благоприятные или сдерживающие условия, которые влияют на их будущее развитие.

Мы обнаружили, например, что мировое потребление продолжит расти из-за отсутствия регулирования и сильных культурных привычек «зеленого» потребления. Что и сколько мы потребляем, зависит от культурных привычек и взглядов — и от внешних условий. Например, способы нашего потребления быстро изменились во время пандемии, перейдя в большей степени в режим онлайн.

Мы установили, что изъятие инвестиций в инфраструктуру ископаемого топлива в некоторой степени происходит, и это положительный эффект. Но у него есть неожиданные побочные явления: например, когда государство продает свои активы внутри страны, а взамен реинвестирует в ископаемое топливо за рубежом. Значит, для глобального климата ничего не меняется.

Мы также выяснили, что социальные экологические движения имеют положительный эффект в некоторых странах, но остается неясным, как их политическое видение трансформируется после пандемии или в таких странах, как, например, Китай, где протесты обычно не влияют на национальную политику.

Ни одна из движущих сил не демонстрирует достаточного импульса, чтобы вызвать глубокую декарбонизацию к 2050 году. И две движущих силы — модель потребления и реакция корпораций — активно препятствуют этому. Наша окончательная оценка: даже если частичная декарбонизация в настоящее время возможна, глубокая декарбонизация к 2050 году — нет.

А потом мы объединили нашу оценку социальной правдоподобности с последним набором социально-экономических сценариев будущих выбросов и последними физическими научными исследованиями о том, на сколько потеплеет климат в результате определенного количества выбросов CO. Эта совместная физическая и социальная оценка предполагает потепление от 1,7 °C и до 4,9 °C к концу столетия.

Игра окончена?

Является ли это научным доказательством того, что мы должны отказаться от целевого показателя в 1,5 °C? Точно нет. Мы оценили лишь текущее состояние наших реалий. Но будущее неизвестно. Вот почему наш прогноз будущего климата станет ежегодным.

Глубокая декарбонизация могла бы стать более вероятной, но это потребует немалого упорства. Быстрое сокращение выбросов может занять много времени, прежде чем оно проявится в концентрациях CO и скажется на тенденциях потепления — возможно, на это потребуются десятилетия. Нам нужно будет не только прибегнуть к радикальным решениям, мы должны будем и уметь подождать, и сохранять верность этому подходу: изменения эти мы не сможем увидеть в рамках одного временного цикла.

Хотя целевой показатель в 1,5 °C все-таки возможен, сейчас у нас нет оснований оптимистично надеяться на то, что мы его достигнем. Но, возможно, наши открытия дадут именно ту мотивацию, которая нам нужна для того, чтобы это произошло.