«Государственные деньги выделяют на нас, на фермеров, а вы их раздаете черт-те кому»

Участники бизнес-бранча

• Айрат Абдрафеев — генеральный директор ООО «Источник здоровья»
• Алена Белоглазова — фермер
• Рустем Гилязов — директор ООО «ТД «Пчелопром»
• Рамис Зиннуров — фермер
• Эрик Куралов — совладелец сети магазинов «Татарское подворье»
• Марсель Махмутов — руководитель отдела финансирования министерства сельского хозяйства РТ
• Инсар Сагитов — ведущий консультант министерства экономики РТ
• Рамис Сахапов — фермер
• Роман Семенихин — заместитель директора татарстанского филиала ОАО «Россельхозбанк»
• Мурат Сиразин — фермер
• Дилюс Шавалиев — руководитель ГКУ «Центр реализации программ поддержки и развития МСП РТ»
• Дмитрий Семягин — модератор, заместитель редактора службы новостей интернет-газеты «Реальное время»

«Зимой рабочие выходят из Башкирии»

Рамис Сахапов: Я, как и коллега, начинающий фермер из Азнакаевского района. В 2011 году мы начали с семьей нашу деятельность. В 2014 году открылся КФХ. Работаем по трем направлениям: молочное животноводство, растениеводство, с этого года занялись тепличным хозяйством. Тепличное хозяйство — для того, чтобы поддерживать летом всю организацию, продавать огурцы. Вроде все нормально, минсельхозу спасибо за поддержку с 2014 года по сегодняшний день. Поголовье — 110 коров, продаем по 500-600 литров молока. Купили оборудование, технику. Рабочая сила — открыли новые рынки: в КФУ создали отряд сельхозстудентов. Летом они очень помогают нам. 30 человек по 10 дней приезжают работать. Им это нравится. А зимой рабочие выходят из Башкирии, где сельхоз сильно страдает, а села продолжают жить. Буквально на днях договорились с одним рабочим, приехал за одним, а стоят еще несколько. Они, конечно, работают по 3 месяца, не больше. Потом они начинают распивать алкогольные напитки. Вообще, зависит от того, как ты их мотивируешь.

Алена Белоглазова: Это вам повезло. Их проще брать 3 недели через неделю.

Семягин: Только из Башкирии.

Сахапов: Да, у нас там граница рядом.

Мурат Сиразин: Из Чувашии, из Марийки тоже рабочие есть. У нас татары, никто не хочет работать.

Белоглазова: У нас на текущий момент шесть человек работают — мы их забираем из Казани. С местными очень сложно.

Сахапов: Хромает сельхозбизнес: очень дешевый продукт. Как я вижу, мы производим молоко и отдаем его за 15 рублей — это еще дорого, мы рады.

Айрат Абдрафеев: А сезонность есть у вас в цене?

Сахапов: Ну, да. В Азнакаево отвозим. Мы идем три фермера параллельно, работаем бартером: кто-то технику дает, кто-то сено. И хотим создать кооператив, в дальнейшем самим молоко перерабатывать и продавать. Это же такой вопрос интересный. Наше молоко сами сельчане не хотят покупать. Даже члены семьи не пьют его. Им надо, чтобы в центр везли — в Азнакаево, кипятили, добавили что-то там и привезли обратно в село.

Сиразин: Смешной был случай недавно. Тоже молоко покупал у фермера. Он меня угостил щами, я у него сметану попросил к супу, так он из холодильника магазинную достал. Люди, видимо, не могут экопродукты потреблять, потому что у них уже организм отравлен химией, и у них какие-то процессы начинаются после употребления чистого продукта.

Сахапов: Все большие холдинги по переработке уже сделали так, чтобы люди привыкли к этому. Придется жить, как живут все, и создать свой перерабатывающий комбинат.

Сиразин: Месяц нужен человеку, чтобы привыкнуть к настоящей еде.

Сахапов: На сегодняшний день, если государство поддержит, нам потребуется 7,5 млн рублей, чтобы создать свой молочный комбинат и самим перерабатывать молоко. Вот тогда, надеюсь, все будет у нас хорошо.

Белоглазова: Мы с вашим районом столкнулись: вам не дадут. Вам нужно здесь просить рынки сбыта. Деньги, субсидии вы так или иначе получите — программа действует. Мы должны (вот здесь как раз есть представители власти) просить единого отношения и подхода ко всем производителям.

Рустем Гилязов: И создания островков.

Алена Белоглазова: «Создавая островки, мы не решим проблему того, что кризис, у людей денег меньше становится. Мы должны дать им доступный продукт, но это не говорит о том, что доступный должен быть некачественным»

Белоглазова: Если мы говорим о создании островков, нужен человек порядочный, чтобы он там сидел, на этом островке. Иначе он будет пробки вертеть и туда чего-нибудь добавлять. Те, кто уже не первый год работает, — все с этим столкнулись. Производитель не должен торговлей заниматься, согласитесь?

Придя на рынок, мы должны, как «натуральные», иметь такой же доступ, как и монополисты. Условно говоря, мы ведь можем «суррогат» с рынка выдавить при том количестве молока, которое производится у нас в Татарстане. Вы полностью индивидуалы — и ваш подход, и все. Мы чуть больше, потому что за мной есть колхоз, который создавал еще мой папа и который я ни за что не отдам. Поэтому мы чуть больше можем накормить людей.

Но, создавая островки, мы же не решим проблему того, что кризис, у людей денег меньше становится. Мы должны дать им доступный продукт, но это не говорит о том, что доступный должен быть некачественным. Конечно, о порядочности наших мелких производителей я ничего не могу сказать, но ведь они могут по нормальным ценам предоставлять туда. Внутри продукта я не знаю что.

Но если у нас молочный рынок, мы должны иметь одинаковый вход на рынок, притом что сети работают только с крупными представителями, потому что они могут обеспечить бесперебойные поставки, хранение любое. Если покрытие по Казани идет 80 процентов сетями, то нам выхода на сети нет. Понимаете, мы вот варимся во всем этом, и субсидии нам нужны, чтобы поддерживать самих себя, а если мы решим вопрос рынков вот таким кардинальным способом, тогда, возможно, и субсидии нам не понадобятся в таком объеме, или мы не будем от них зависеть. Мы просим инструменты для работы.

Вам 7,5 млн нужно только субсидий. А какие затраты у вас будут, правильно? Мы пришли, когда был этот рубеж. При себестоимости молока 9 рублей сдавали по 6. Альтернативы не было, куда сдавать. Представляете, какой убыток был у хозяйства? Пока мы строились, цена 19 стала. С этим мы столкнулись. Вы тоже столкнетесь. Вам нужно продумать все рынки сбыта, у вас там все очень сложно.

Сахапов: У нас все очень сложно. У нас даже молоко не хотят покупать сельчане, которые живут с ним в одной деревне. Чтобы хоть они купили, нам надо сертификат получить. Есть у нас декларация, но мы знаем, как они делаются. 2,5 тысячи даешь, деньги уходят в Казань, в центр сертификации. Не знаю уж, как они проверяют там.

«Местному населению, видимо, не важно, есть справки на мясо или нет»

Эрик Куралов: Меня зовут Эрик Куралов. Я, видимо, единственный здесь представитель рынка сбыта. У нас есть магазин продуктов из деревни, называется «Татарское подворье». Опыт у нас небольшой — открыли его в начале октября. Всего два месяца работаем, но мы не ожидали, что люди заинтересованы в том, чтобы покупать качественные продукты. Мы в основном занимаемся мясом: возим мясо из деревень, частных подворий, то есть не от фермеров и колхозов. Возим из деревень, там есть у них свои проблемы: острая нехватка средств, они не знают, куда сбыть свое мясо. Мы проводим двойной контроль: при забое и перед попаданием товара на витрину. Поняли, что действительно такие продукты нужны.

Сейчас также сталкиваемся с проблемой. У нас магазин находится в торговых рядах. Там есть своя ветеринарная служба, которая у нас проверяет мясо, но рядом с рынком есть самовольные ларьки, не ларьки — а приезжает «газелька» с мясом и торгует со стола, несертифицированным, без справок. У них цена, естественно, ниже. Местному населению, видимо, не важно, есть справки или нет, но они там покупают. Они очень сильно сбивают цену, и в этих условиях — сложновато. Но все равно, нашу продукцию народ уже распробовал, уже есть постоянные клиенты.

Семягин: А насколько цена отличается?

Куралов: Цена у нас отличается незначительно по большому счету, но нам приходится сбавлять, чтобы хоть как-то выигрывать на фоне этой самовольной торговли.

Семягин: Вы реализацией только мяса занимаетесь?

Куралов: У нас сейчас мясо, мясо птицы, яйца. Молочными продуктами пока не занимаемся, потому что площадь не позволяет. Там есть особые условия. Но в ближайшее время мы планируем открыть сеть магазинов в Казани и реализовывать уже в нескольких точках, и плюс хотим организовать собственное производство полуфабрикатов из нашей продукции. Поэтому мы готовы к работе с вами.

«Сегодня в Казани 80 площадок должно быть выделено для фермеров, а их не сделали»

Сиразин: Я могу сказать, что таких магазинов на моей памяти бывало десятки, и почти все закрылись. Сегодня «торгаш» если не имеет 100-процентную наценку на свой продукт, он не выживет. На эту продукцию он такую наценку не сможет сделать, потому что я, Белоглазова, везде мы свою продукцию продаем по тем же ценам. Вот я даже скажу, что вокруг этого «Бахетле»: люди, прочитав этикетку, звонят, заказывают, а я им домой товар привожу. Зачем им ходить куда-то в магазин, в тот же самый «Бахетле»? Есть такой Потапенко — идеолог этих ретейлов. Он как-то выступал, и мы с ним чуть ли не час ругались на трибуне. Он объяснял так: всего три процента населения готово покупать такую продукцию. Все остальные плюют, особенно татары. Мы ругались-ругались, а с ним был товарищ, который сказал: «Чего ругаетесь? Ретейлы — не ваш формат, ставьте свою бочку с молоком рядом и торгуйте. Вот вы добейтесь того, чтобы вам разрешили стоять».

А сегодня в Казани 80 площадок должно быть выделено для фермеров так, чтобы они встали — и ни один милиционер, ни один бандит к ним не мог подойти. Минниханов это обещал. Я думаю, надо сделать так, чтобы у нас было удостоверение фермера, которое я могу показать. А эти площадки так толком и не сделали, их сделали на рынках, причем, мы когда приезжаем туда, с нами же стоят те же перекупы или заставленные крестьяне, и мы друг другу мешаем, а должны быть просто площадки во дворах там… Пусть будет заявительный порядок: я звоню утром, говорю, что хочу встать там-то, продавать молоко, а мне говорят, мол, извините, там уже двое приехали, так что встаньте лучше там — там никого нет. Вот такой порядок должен быть.

Мурат Сиразин: «Сегодня в Казани 80 площадок должно быть выделено для фермеров так, чтобы они встали — и ни один милиционер, ни один бандит к ним не мог подойти»

Семягин: На этих площадках тогда возникает та же, вами поднятая проблема проверки продукции фермеров.

Сиразин: Не нужно никаких проверок. Объясняю то, что эти сертификаты, которые, допустим, даются на три года, ничего не решают. Вот в Финляндии есть национальный стандарт на продукцию, и ты каждый день сам даешь себе сертификат и говоришь: «Я соответствую». И если приехали с проверкой, а товар не соответствует, то тебя лишают всех прав. То, что мы создали центры сертификации, — нажива ненужная. Наши ГОСТы сегодня позволяют делать всякую дрянь. Что бы ты ни делал — будешь соответствовать, какую бы ты химию туда ни положил… Вот, например, детское мороженое. Я делаю его по ГОСТу 48-го года: сливки, сахар и еще два компонента, а в других-то только «Е» (консерванты), и это наши дети едят. Сливок нет, «пальма» одна.

Гилязов: Вот, есть же решение: регулируемые рынки сбыта...

Белоглазова: Мы писали на портал нашей мэрии казанской. Калинкину [Денис Калинкин — глава исполкома Казани, — прим. ред.] направляли письмо, еще в две районные администрации. Нам пришел ответ, что торговля из тех же автомобилей на данный момент законом никак не урегулирована, альтернативы нам тоже не предложили. Хотя, когда выгоняли наших партнеров, рядом оставались всякие фрукты-овощи. Мы не можем открыто заявить, что они остаются из-за того, что… Все-таки не пойман — не вор. Мы направляли письмо, нам сказали, что месяц будут рассматривать. Через месяц пришел ответ, что торговля не санкционирована, и, по-моему, от Калинкина пришел ответ, что в данный момент этот вопрос решается. Но распоряжение было у нас весной, после того как Путин сказал.

Сиразин: Ко мне Минниханов приезжал. Я Минниханову задавал этот вопрос, он спросил Калинкина. Я говорю: «А чего ты мэру не звонишь?» А он говорит: «Мэр за границей». Он Калинкину дал распоряжение — 80 площадок.

Белоглазова: Он и открыто это где-то говорил. Сейчас, конечно, минсельхоз расширил площадки. Сейчас у нас не шесть ярмарочных… Мне дали список, где мы можем стоять в ярмарочные и торговые дни.

Сиразин: Мне ответ дали такой: есть законный способ. Ты приходишь и договариваешься с директором ТСЖ. Если он разрешает, если проводится собрание, на котором 50% согласны, чтобы ты там стоял во дворе. Это возможно. Второй способ: ездить по предприятиям. Есть опять же частная собственность земли, то есть милиционеры туда соваться уже не имеют права. Дело в том, что мы все равно видим, что сегодня все равно продают во дворах и молоко, и что-то еще. На машинах фермеры, крестьяне этим занимаются. Это нужно просто узаконить. Допустим, сделать бейджик с печатью мэрии, что ты фермер, что ты согласован с мэрией, ты же и отвечаешь. Какой бы у тебя ни был сертификат, если ты отравил полдвора своим творогом, ты все равно будешь сидеть в тюрьме.

Семягин: Спасибо. Решение понятно.

«То, что мы сегодня обсуждаем, не должно оставаться только внутри этих стен, нам нужны официальные обращения от вас»

Дилюс Шавалиев: Это Инсар Сагитов — пресс-секретарь министерства экономики РТ, я Дилюс Шавалиев — руководитель центра поддержки предпринимательства при министерстве экономики Республики Татарстан. Что касается сельского хозяйства — это одна из приоритетных отраслей развития нашей экономики. Поэтому минэкономики всегда уделяет большое внимание именно поддержке сельхозпроизводителей, сельхозпереработчиков. Даже нормативными актами установлено, что наша поддержка — допустим, по «Лизинг-гранту», — не менее 30% мы должны помогать отрасли сельского хозяйства. По факту по нашим программам по первому этапу у нас получилось порядка 40% по «Лизинг-гранту». И вот по второму этапу (мы только вчера подвели итоги) — порядка 45% получилось, отрасль — сельское хозяйство. У нас не то чтобы выдерживаются нормативы республиканские, но и эти показатели гораздо выше.

Почему так происходит? Действительно, на селе гораздо больше интересантов в продукте, как по «Лизинг-гранту», так и в финансовой поддержке вообще. К сожалению, некоторые общественные организации выступают против точечной финансовой поддержки от минэкономики. Мне это удивительно слышать, поскольку они все-таки представляют предпринимателей. И мне понравилась сегодня фраза про то, что на селе сегодня работают одни энтузиасты. Действительно, я считаю, что сельскому хозяйству очень тяжело развиваться на местах, на селе проблемы кадров и с землей… Очень много проблем. Хотя на самом деле по «Лизинг-гранту» мы выслушали порядка 270 проектов на прошлой неделе. И все предприниматели говорили только позитив: у нас все хорошо, все развивается, рынок сбыта есть, только чуть-чуть не хватает. Хорошо, что мы пришли на круглый стол: мы изнутри узнаем, что проблемы, оказывается, тоже есть.

Сиразин: А если еще сапоги наденете и приедете, то вообще будет…

Шавалиев: А мы часто ездим по селам, по деревням. На селе проблем много, мы считаем, что сельскому хозяйству помогать надо, и особое внимание республика уделяет поддержке сельхозпроизводителей. Финансовая поддержка у нас осуществляется, идет и правильно поставлена. Но, помимо этого, надо дать нашим сельхозпроизводителям рынки сбыта. Мы тоже так считаем. Понятно, что если мы даем рыбаку рыбу — это одно, а если мы дадим удочку, то это гораздо важнее и эффективнее для предпринимателя. Рынки сбыта — эта та поддержка, которую государство должно оказывать предпринимателям.

Мы действительно не так часто слышим ваши проблемы. Потому что часто видим вас только на ваших защитах, где вы говорите, что все хорошо. То, что мы сегодня обсуждаем, не должно оставаться только внутри стен, нам нужны какие-то обращения от вас, что на сегодняшний день есть такие-то проблемы и их надо разрешить, а дальше мы включим наш госмеханизм и начнем их отрабатывать. У нас есть совместный проект с минсельхозом по поддержке победителей программ минсельхоза…

Марсель Махмутов: Начинающее фермерство, семейные хозяйства.

Шавалиев: Да. Мы можем совместно отрабатывать эти проекты. Но нам нужно обращение ассоциативное — не от одного фермера, так как тогда мы не увидим всю глубину проблемы. Надо такие площадки создавать и резолюцию по данным встречам делать. Мы их потом будем отрабатывать. И по рынкам сбыта, и по проблеме сертификации. Мы можем его создать — центр сертификации продукции. И каким-то образом эти проблемы решать. Поэтому давайте вместе, сообща попробуем…

«Как можно говорить о СМИ, когда у нас прослеживаются связи между монополистом по производству молока, медиахолдингом и закупкой для детских учреждений»

Рамис Зиннуров: Я знаю несколько фермеров, которые занимаются молочной продукцией. Они что-то рассказывают такое, а потом добавляют: «Ты только никому не говори». А вы говорите — ассоциация. То есть мы, может, и знаем их и все их проблемы. Но они говорят: «Ты только нас туда не включай». Они боятся.

Сиразин: И по телевизору выступают только с мешком на голове и с измененным голосом, потому что они боятся.

Инсар Сагитов: «Ко мне часто обращаются представители СМИ и они часто просят: «Дай нам фермеров». Но очень многие отказываются»

Инсар Сагитов: Я хочу отметить эту проблему, потому что ко мне часто обращаются представители СМИ, и они часто просят: «Дай нам фермеров». Я говорю, что сейчас переговорю с фермерами, у меня есть их прямые контакты. Но очень многие отказываются.

Белоглазова: Я еще хочу сказать по поводу молочников. Уж извините, о чем болит, о том и говорю. Как мы можем говорить о СМИ, о медийности, когда у нас очень четко прослеживаются инсайдерские связи между монополистом по производству молока, между медиахолдингом и закупкой для детских учреждений? Как мы можем говорить о доступности рынка, о независимости рынка?

Сагитов: Мы не говорим о независимости. На самом деле все игроки на этом рынке. В том числе и вы. Никто, грубо говоря, «поляну» отдавать просто так не будет. Те же самые холдинги. Здесь нужно бороться. Бороться, как я вижу, фермерам небольшим — только сообща. В одиночку против холдинга… ну, можете, конечно, рискнуть.

Белоглазова: Меня потрепали, я больше не рискну.

Сагитов: Поэтому мы здесь говорим, что нужно выступать общим фронтом, если вы хотите добиваться решения каких-то проблем, которые вас волнуют, но в одиночку вы вряд ли решите.

Белоглазова: Нам нужны решения. В одиночку или вдвоем не может быть решение направлено против нас, когда мы правы, согласитесь? Если решение направлено против нас, когда мы отстаиваем свою точку зрения.

Сагитов: СМИ в этом плане выдерживают разные точки зрения. И они должны спросить все стороны. Это нормально.

Белоглазова: Я знаю СМИ, которые покажут все точки зрения, я знаю СМИ, которые этого не сделают. Это факт. Мы к вам идем. Вы нас представляете как налогоплательщиков, как работников. Вы — наш представитель, и мы идем за помощью к вам. Далеко не все пойдут. Кто-то может постараться решить все на своем уровне. Мы с Муратом Галеевичем читаем законы в свободное время и с этим законом идем к вам. Вот есть постановление, мы идем к вам, чтобы вы помогли в исполнении этого постановления.

Сагитов: Вот, грубо говоря, сейчас мы находимся на площадке «Реального времени». Вы здесь присутствуете, можете высказать свою точку зрения, она будет донесена.

Белоглазова: Она должна быть исполнена.

Сагитов: Надо поднимать проблемы в СМИ, чтобы о них узнали. Вы варитесь в своем соку: может быть, на индивидуальном уровне соберетесь, выскажете все друг другу, а кроме вас с Сиразиным этого никто не услышит.

Шавалиев: А вы в ассоциации фермеров участвуете?

Алена Белоглазова: «Если от меня службы района просят, чтобы я среднюю заработную плату делала выше, значит они должны объяснять людям, что уровень ответственности в три раза больше, чем минимальный»

Белоглазова: Если наша ассоциация фермеров наши проблемы еще на себя возьмет, то, я боюсь, им будет еще сложнее. Мы с ними очень хорошо общаемся, конечно. Дело в том, что многое зависит от нас самих. Я не приду, не скажу, что у меня какой-то Миша работать не хочет, мол, заставьте население работать, хотя в рамках минэкономики вы можете работать с населением. Этот же Миша, который, может быть, пьет 360 дней в году, сломает на производстве что-то, его отправят, чтобы хуже не сделал. А потом этот Миша, не имея никаких оснований или даже договора на руках, идет в прокуратуру и пишет на меня заявление, а прокуратура потом приходит ко мне с проверкой. Они спрашивают, откуда этот Миша пришел, а я спрашиваю: «Вы с людьми-то работаете?»

И если от меня службы района просят, чтобы я среднюю заработную плату делала выше, значит они должны объяснять людям, что уровень ответственности в три раза больше, чем минимальный, понимаете? И вот работа с общественностью в данном русле у нас совершенно не идет. То есть любой… может прийти, он, может быть, только-только глаза умыл, он может прийти и нажаловаться, и ко мне придут проверяющие, и меня оштрафуют, и еще в газете напишут, что я не выплатила 2 рубля. Должна вестись работа с малолетства, что ребята, придя на работу… Я говорю, зарплата может быть выше, если человек будет отвечать за свою должность и скажет: «Это мое место, я гарантирую, что здесь у вас никаких проблем не будет». Тогда заработная плата будет 30 тысяч.

«Программы финансирования малых форм хозяйствования остались, но к крупным холдингам значительно ужесточились требования»

Семягин: Извините, что перебиваю снова. Время нашего круглого стола уже истекло, но я хотел бы все-таки дать еще несколько минут, чтобы обсудить проблему финансирования. Сегодня мы ее практически не затронули, вскользь прошли. Роман Дмитриевич, охарактеризуйте ситуацию с кредитованием: как требования изменились, с чем приходят люди?

Роман Семенихин: Я, наверное, ответ разделю на две части, вернее, на два разных формата. У нас как были программы финансирования КФХ, ИП и малых форм хозяйствования, так они и остались. Они имеют сравнительно низкие проценты, то есть там до 15%. Они все равно могут финансироваться без залогов и так далее. Мы как имели эти обязательства, так мы их и несем.

Но если смотреть по крупным холдингам или более состоятельным компаниям, то к ним значительно ужесточились требования. В части залогового обеспечения, к сожалению, в последнее время мы не можем брать большую часть товара в обороте, хотя могли и под залог ранее кредитовать. Требования по финансовому состоянию тоже ужесточились. Если ИП приходит и просит условно 5 млн — это нормально, но если приходит крупный холдинг и говорит: «Я у вас в прошлом году брал 100 млн и вот в этом году тоже хочу столько же взять», — мы можем его развернуть, исходя из того, что в прошлом году были другие условия.

Роман Семенихин (слева): «У нас как были программы финансирования КФХ, ИП и малых форм хозяйствования, так они и остались. Они имеют сравнительно низкие проценты. Но если смотреть по крупным холдингам или более состоятельным компаниям, то к ним значительно ужесточились требования»

Семягин: Насколько реально прийти фермерам, например, с инвестиционным проектом завода молокоперерабатывающего и получить финансирование?

Семенихин: Абсолютно реально, мы деньги даем до 14 лет.

Белоглазова: У меня к вам вопрос. В течение пяти лет я в чистопольское представительство вашего «Россельхозбанка» неоднократно обращалась. Раздавала заявки по банкам. «Ак Барс» так очень долго — мы не рассматриваем. Сбербанк, там… просто скажу: допустим, примерный перечень — 15. «Россельхозбанк» — 39 пунктов, причем о некоторых формах — «Фермер-1», «Фермер-2» — я даже не слышала. Я понимаю, бюджет доходов и расходов, я понимаю, движение денежных средств. Плюс есть еще какие-то регистры. Книга доходов и расходов, она у нас ведется по желанию, но не сдается в налоговую. У вас с меня требовали, чтобы я принесла с печатью налоговой службы, и прочее. Я сейчас не буду обо всех говорить. Баланс, например, за 5 лет. Я его в принципе не делаю. Я его делаю только по необходимости. В прошлом году мы получаем на хозяйство кредит 5 млн, я даже все документы из 39 так и не собрала, я скажу честно. Меня даже не стали рассматривать, пока я не собрала все. Я бы их и за полгода не собрала. В то же время осенью 2014-го вы мне обещали, по-моему, 17-18%. А коммерческий банк мне дал под 12,5%. При сокращенном варианте документов и при том, что со мной работают, мне звонят: «Вот, Алена, нам нужно от вас вот это». Я тут же собираю этот документ. У вас же со мной не очень хотели разговаривать до тех пор, пока я 39 пунктов документов не собрала. Вот с этим, если мы говорим о фермерских хозяйствах, вам надо очень поработать.

Семенихин: Я с вами полностью соглашусь. Вчера у нас был чудесный случай, когда потребовалась одна справка — кадастровый паспорт и технический паспорт, который уже давно не делают, а мы это по нашей нормативке требуем. Даже наши юристы говорят, что нам это абсолютно не нужно. Но, к сожалению, вот такая избыточность документов — это требование нашей нормативной базы. От этого мы уходим, постоянно это вычеркивается.

Сиразин: Я вот в вашем банке торгую, мне предлагают взять кредит. Но я как увижу этот список… Я думаю, это специально, чтобы мы, фермеры, к вам не ходили. Чтобы отпугнуть подальше. Ваша задача — заманить людей, используя государственные деньги. Деньги выделяют на нас, на фермеров, а вы их раздаете черт-те кому.

Белоглазова: За эти пять лет мне Сбербанк четыре раза выдал кредит. А вы — ни разу. Если вам нужна поддержка в том, что вы излишне бюрократизированы, давайте резюме сделаем и направим руководству.

Шавалиев: У нас в части работы с «Россельхозбанком» есть гарантийный фонд. И от «Россельхозбанка» поступает очень много заявок по КФХ, и у нас очень много сделок проходит. Что такое гарантийный фонд: в случае нехватки залога гарантийный фонд может покрыть своим поручительством перед банком залог. От «Россельхозбанка» приходит очень много заявок, другие же банки относительно пассивны, вот «Россельхоз» активен. Не знаю почему, сейчас информация разнится на самом деле. Помимо «Россельхозбанка» гарантийный фонд работает с 48 банками в Республике Татарстан. И «Россельхозбанк» — один из лидеров по работе с фондом. Этот инструмент пользуется спросом. У КФХ есть проблемы с залогами. А благодаря фонду у нас многие предприниматели на селе получают реальные, живые кредиты.

Семягин: С учетом проблемы земли многим вообще нечего предложить в залог.

Айрат Абдрафеев: «Я лично воспользовался, наше предприятие. Никаких проблем. Буквально в течение двух недель получили. Подали заявку и получили»

Шавалиев: Многие дома закладывают, трактора, но все равно не хватает. И мы до 50% даем поручительство. И еще есть микрофинансирование — инструмент, который мы в этом году широко применили. При министерстве экономики создан фонд поддержки предпринимательства — можно получить микрозайм до 1 млн рублей. И ставка до 10 процентов годовых.

Абдрафеев: Я лично воспользовался, наше предприятие. Никаких проблем. Буквально в течение двух недель получили. Подали заявку и получили.

Белоглазова: Список удобоваримый?

Абдрафеев: Да, я сам зашел, не зная никого, в центр микрофинансирования. Без проблем мне в течение двух недель выдали.

Шавалиев: В этом году у нас сумма — миллион, но мы понимаем, что этого маловато, и мы выступили с инициативой, написали письмо в правительство Российской Федерации, чтобы был инициирован законопроект о том, чтобы повысить планку для микрофинансирования до 3 млн рублей. В первом чтении он, по-моему, прошел уже. Если все будет нормально, то на следующий год мы уже сможем по 3 млн давать — это будет существенная поддержка. Потому что по таким ставкам сейчас нигде не реально взять кредит.

Абдрафеев: Там еще интересная деталь есть: могут откладывать выплату основного долга.

Шавалиев: Да, и до 300 тысяч рублей без залога выдаем.

Семягин: Очень много вопросов, которые хотелось бы разобрать, но мы не успели это сделать. Я надеюсь, что мы на страницах нашего издания будем поднимать эти проблемы и дадим вам площадку для высказывания. Спасибо всем.