«Аутотранспорт» старой Казани: первое авиашоу, автопрокат и грандиозный пожар

О Торговом доме «Товарищество Аутотранспорт в Казани»

В том же 1909 году, когда через Казань прошли машины эпохального автопробега «Нью-Йорк — Париж», в Казани было организовано первое автомобильное товарищество. Полное его название было: Торговый дом «Товарищество Аутотранспорт в Казани», уставной капитал составлял 10 000 рублей, а сфера деятельности в официальных документах значилась как «перевозка грузов из Казани на пароходные пристани, железнодорожный вокзал, другие окрестные местности на приобретенных Товариществом грузовых автомобилях».

По данным Л.М. Жаржевского, учредителями «Аутотранспорта», основанного 28 августа 1909 года, были выходец из Уржума купец Леонид Яковлевич Стародубцев и казанский предприниматель Константин Васильевич Шмелев. Гаражи, ремонтные мастерские и склады горюче-смазочных материалов «Аутотранспорта» разместились во дворе дома И.В. Сенаторова, в арендованных у него внутридворовых хозяйственных постройках в конце Варламовской (в обиходе — Поперечно-Варламовской) улицы. Как уже знает читатель, этот старый двор, снесенный на самом излете ХХ века, был мне когда-то хорошо знаком и имел адрес: улица Володарского, 21.

Очень скоро машины «Аутотранспорта» впервые в Казани были использованы для массовых пассажирских перевозок. Вот как это было. Эпоха автомобилизации совпала по времени с началом повального увлечения авиацией. К началу второго десятилетия ХХ века волна авиационного движения, еще в середине 1900-х накрывшая Европу, наконец, докатилась и до Казани: в сентябре 1910 года все казанские газеты в один голос протрубили о стартующей в городе «Авиационной неделе», в ходе которой аэронавты (так в старину называли пилотов) должны были продемонстрировать все свое мастерство, в том числе — и фигуры высшего пилотажа. Если хотите, первые показательные полеты, состоявшиеся на ипподроме Каргопольских казарм (ныне — городок танкового училища) в осенние дни 1910 года, стали предтечей нынешних грандиозных авиашоу, местом проведения которых сегодня обычно служит акватория Казанки. Только тогда эти полеты привлекали к себе куда больше внимания. Само собой разумеется, все как один горожане болели за казанского авиатора Александра Васильева, завоевавшего широкую популярность своими полетами в Нижнем Новгороде, где ему 1 сентября 1910 года удалось поставить всероссийский рекорд высоты — 1 000 метров. А.А. Васильев и его товарищи по полетам, помещик В.С. Кебуров и помещица С.Г. Попова, были первыми аэронавтами, выступавшими в России с полетами на монопланах «Блерио-11».

…Многотысячные толпы народа валили к месту проведения авиашоу, буквально запрудив все улицы, переулки и закоулки Суконной слободы и даже дамбу Оренбургского тракта, а в трамваи Волго-Проломной линии, следовавшие по Георгиевской до перекрестка с Соколовой улицей (нынешней Назарбаева), было не втиснуться. И вот тут-то настал звездный час «Аутотранспорта»: на конечной станции трамвая грузовики товарищества перехватывали пассажиров, пылили по Соколовой и Оренбургскому тракту к Каргопольским казармам и бегом возвращались обратно — за новыми пассажирами. Если верить газетным публикациям, в те сентябрьские дни «Аутотранспорт» окончательно завоевал сердца казанцев и сам не остался в накладе — перевез 16 тысяч пассажиров и выручил за это 3 тысячи рублей.

Только отгремело первое в Казани авиационное шоу, а учредители товарищества, окрыленные первым успехом, уже в октябре 1910 года запустили движение грузовиков «Аутотранспорта» по Хижицкой дамбе. Как водится, сначала над автомобилистами смеялись, потом — приумолкли да призадумались, еще потом — стали давать советы, а спустя еще полгода от клиентов отбою не было, несмотря даже на отнюдь не либеральные расценки. В декабре того же года «Аутотранспорт» стал предоставлять легковые машины напрокат (их можно было заказать даже и по телефону, который на заре нового века тоже только-только из игрушки сделался жизненной необходимостью), но это было очень дорого — за час проката брали 6 рублей днем и 7 — ночью, а по истечении этого часа «включался счетчик» — за каждые следующие 10 минут проката брали по рублю.

Но как это часто бывает в жизни, после первого яркого успеха и даже триумфа грянула нежданная беда: 12 июля 1912 года гаражи «Аутотранспорта» на Поперечно-Варламовской погорели дотла — вместе со стоявшими в них автомобилями, мастерскими, кузницей и складами горючего. Причиной ЧП стало неосторожное обращение с огнем, говоря языком сегодняшних правоохранителей, «…преступная халатность персонала». В общем, как началась судьба «Аутотранспорта» с шоу — так шоу и закончилась: поглазеть на грандиозный пожар, сопровождавшийся фейерверком многочисленных взрывов, тоже сбежался весь город. Описывая это чрезвычайное происшествие, едва не загубившее на корню только нарождавшееся автомобильное дело в нашем городе, ведущие казанские газеты не пожалели ярких красок.

Слово «Казанскому Телеграфу»: «Вчера в Казани сгорел автомобильный гараж товарищества «Аутотранспорт». Около 9 часов вечера на Варламовской улице в гараже товарищества «Аутотранспорт» произошел взрыв. Пламя в одно мгновение охватило все здание гаража. Каменная стена здания была разрушена взрывом. Сразу возникла угроза для соседних каменных строений. Несмотря на работу всех пожарных частей Казани с применением паровых машин, к 10 часам вечера все здание гаража уже было уничтожено огнем. Как выяснилось, взрыв произошел по вине дежурного шофера Ямщикова. Когда из гаража все ушли, он, желая запаять бензопроводную трубу мотора, зажег бензиновую лампу и по неосторожности поставил ее близ трехпудовой бутыли с бензином. Силой взрыва Ямщикова через отворившиеся ворота выбросило на улицу, но каким-то чудом он остался невредим. По окончании пожара выяснилось, что в гараже сгорело 17 автомобилей. У «Аутотранспорта» сохранился лишь один автомобиль, который в роковой момент находился в разъезде. На пожар собралась многотысячная толпа народа. Для очистки улиц пришлось вызвать солдат. Напомним, что товарищество «Аутотранспорт» было владельцем единственного в городе автомобильного гаража».

А вот что пишет «Камско-Волжская речь»: «…В 8 час. 45 мин. 12 июля у дома Сенаторова на Поперечно-Варламской улице раздались четыре взрыва. Последним взрывом разрушена стена центрального гаража общества «Аутотранспорт». Уничтожены 17 автомобилей и все имущество. Взрыв 15 пудов бензина произошел от неосторожного обращения с огнем шофера Ивана Ермолаевича Ямщикова, 25 лет. Здание застраховано в Российском Обществе в 4 500 руб. Автомобили и имущество в двух обществах в 68 000 руб. Убытки оцениваются в 75 000 руб».

В этом месте я должен обратить внимание читателя на два важных обстоятельства: во-первых, в одной из газетных публикаций упоминается дом Сенаторова, что лишний раз подтверждает уже установленное нами местоположение гаражей «Аутотранспорта» — во дворе дома №21 по улице Володарского (Гаяза Исхаки), где в 1980—1990-е годы проживал мой товарищ по институту.

Во-вторых, две газеты по-разному называют современную улицу Гаяза Исхаки: «Казанский Телеграф» — «Варламовской», то есть ее официальным именем, ну а «Камско-Волжская речь» — неофициальным, но зато более понятным тогдашней публике прозвищем — «Поперечно-Варламской». Вот в этом-то разночтении и кроется корень небольшой неточности, допущенной Владимиром Герасимовым в книге «Казань автомобильная», в которой он поместил гаражи «Аутотранспорта» на нынешней улице Мартына Межлаука, бывшей Большой Варламовской.

И, наконец, немного мистики: спустя ровно четыре десятилетия, в июле 1952 года (более точной даты мне установить не удалось) по злой иронии истории точно таким же образом взорвется и сгорит дотла первая в городе автозаправочная станция №1 на улице Кирова, на бывшей Сенной площади. Эта заправка существует и сегодня, и всякий казанский автомобилист, безусловно, с нею знаком. О том давнем пожаре, тоже возникшем в результате неосторожного обращения с огнем (при проведении сварочных работ), но в отличие от первого не обошедшемся без жертв, в пятидесятые годы много говорили, но в официальную прессу не попало ни слова. Мои дед и отец в один голос утверждали, что зарево этого ночного пожара, сопровождавшегося страшными взрывами подземных топливных хранилищ, было видно из любой точки тогдашней Казани.

В июльском пожаре 1952 года на АЗС-1 погибли трое человек — сторож и двое работяг. Что же касается чудесного спасения беспечного шофера «Аутотранспорта» Ивана Ямщикова в пожаре 12 июля 1912 года, по вине которого было загублено столько техники, мне почему-то вспомнился аналогичный случай, произошедший еще в начале 30-х годов со старым работником Казанской железной дороги Григорием Яковлевичем Жуком, которого, вероятно, читатель уже запомнил. Думаю, наступил момент рассказать о нем поподробнее.

На моей памяти Григорий Яковлевич проживал в доме железнодорожников (Большая Красная, 14) со своей женой Татьяной Алексеевной Клочковой, которая приходилась родной сестрой моему отцу. В раннем детстве мне приходилось довольно часто бывать в их огромной, сильно прокуренной квартире и слушать интереснейшие рассказы дяди Гриши о его молодости, которая пришлась как раз на тридцатые годы. Часть его рассказов я использовал при написании некоторых глав и этой и предыдущей книг. Помню, его лицо и все тело были сильно изуродованы многочисленными шрамами, как будто от давних ранений, но на войне дядя Гриша не был: как и у других инженеров-железнодорожников, у него была бронь. И вот как-то раз я спросил (не у него, а у отца) — откуда у дяди Гриши эти шрамы, на что получил ответ, удивительным образом перекликающийся с описанием пожара в «Аутотранспорте» в «Казанском Телеграфе» от 1912 года.

Вот что в общих чертах рассказал мне отец: в начале тридцатых годов, будучи еще совсем молодым человеком, Г.Я. Жук работал в паровозном депо станции «Казань товарная», в ту пору еще простым работягой. И вот как-то раз ему с товарищем зачем-то понадобилось выяснить, сколько жидкого топлива осталось в тендере паровоза (были такие паровозы, которые вместо привычного угля использовали в качестве топлива сырую нефть или мазут — их называли «нефтянками»). Так вот, вместо того чтобы проверить уровень топлива специальным щупом, они не нашли ничего умнее, как осветить тендер горящим факелом. Нефтяные пары сдетонировали мгновенно, и как в случае с «Аутотранспортом», моментально возник сильный пожар, сопровождавшийся взрывами. Товарищ дяди Гриши погиб на месте, а его самого силой взрыва вместе с кровлей отбросило на сотню метров от эпицентра — он приземлился даже не на землю, а на штабель каких-то бревен или шпал — не помню точно. Покуда тушили пожар, о нем и не вспомнили, а потом, посчитав за покойника, отправили в мертвецкую железнодорожной больницы, которая, между прочим, в ту пору находилась как раз на улице Володарского (потом там была детская поликлиника). Когда же на следующий день отец Г.Я. Жука пришел забирать тело, то от испуга и радости сам едва не отдал концы — его сын очухался и ничего еще не соображая, сидел рядом с покойниками — от холода мертвецкой его бил озноб. Потом он долго лечился, а дело едва не закончилось судебным процессом, но дядю Гришу тогда пожалели, списав все на стихию — дела о вредительстве, как это ни странно, возбуждать не стали. После этого случая Г.Я. Жук умудрился даже окончить профильный институт, потом работал на станции Первые Лагеря — впрочем, я об этом уже рассказывал.

Продолжение следует