Архитектор Айвар Саттаров: «Такого понятия, как «татарский стиль», не существует»

«Перед нами поставили задачу: «Постройте татарскую мечеть. Не арабскую и не турецкую»

— Недавно в нашем издании вышел материал «Размером с «Кул-Шариф»: весной 2021 года на Дубравной может открыться крупнейшая мечеть Казани». Вот один из характерных комментариев к нему: «Почему новые мечети строятся в арабском, а не в татарском стиле?» Интересно ваше мнение по поводу того, что же такое татарский стиль.

— А кто знает, что такое татарский стиль в архитектуре? Такого метафизического понятия «татарский стиль», закрепленного на все времена, на мой взгляд, не существует. Представление о том, что такое «татарское», сегодня и в прошлом веке совершенно разное. Сейчас и татары другие, они совершенно не такие, какие жили два века назад и строили мечети с минаретом на крыше. Времена меняются — меняются эстетические вкусы и представления о том, что красиво, а что нет. Соответственно, меняется и архитектура. Мы же не можем в XXI веке, веке интернета и цифровых технологий, когда все меняется с бешеной скоростью, строить мечети в соответствии с представлениями татар позапрошлого века.

— А к какому стилю можно отнести мечеть «Кул-Шариф», в создании которой вы принимали непосредственное участие?

— Естественно, когда мы приступали к ее строительству, перед нами поставили задачу: «Постройте татарскую мечеть. Не арабскую, не турецкую, а именно татарскую». Мы тогда долго ломали голову над тем, что же такое, собственно, татарское. Сейчас в России вообще идет поиск новых форм культовой архитектуры, как исламской, так и православной. Очень актуальный вопрос — как должна выглядеть современная православная русская церковь: как собор Василия Блаженного, как храм Христа Спасителя, или же она должна выглядеть современно и отвечать современным представлениям и эстетическим вкусам. Этот вопрос не решен.

Когда мы приступали к строительству «Кул-Шариф», перед нами поставили задачу: «Постройте татарскую мечеть. Не арабскую, не турецкую, а именно татарскую»

То же самое касается татарской современной мечети. Вкусы и представления о красоте у современных татар (а сейчас в мечеть ходит много молодежи) совсем другие, они изменились. Соответствовать этим вкусам, поймать представление современной татарской молодежи, а я ориентируюсь на нее как основного потребителя культовой архитектуры, непростая задача. Идут усиленные поиски этого нового образа.

Та мечеть на Дубравной, которую вы упомянули… По мне, так это просто один из вариантов поиска современного татарского стиля. Я бы не назвал ее арабской. Я видел проект этой мечети, она белокаменная, с использованием мозаики на фасадах. В определенной степени она соответствует представлениям, какой должна быть современная татарская архитектура. Конечно, она не стопроцентно попадает под эти критерии, но идут поиски решения задачи — создания образа современной татарской мечети. Здесь могут быть и шараханья в разные стороны, и неудачные попытки.

Однозначно определить, что такое современная татарская архитектура, никто не вправе. Для этого нужно время. Сейчас, по прошествии двух столетий, мы можем сказать, что мечети, построенные в XIX веке, — татарские мечети. Хотя в большей степени они соответствуют господствующей стилистике того времени.

В моем представлении татарская мечеть — это традиционная сельская мечеть с минаретом на крыше. То есть вот такие деревянные мечети — на 100 процентов татарские. Каменные городские мечети строили уже профессиональные архитекторы, они вкладывали свое представление о том, что такое татарское. А сельские мечети — это народное зодчество, тут уже не ошибешься, и тут стопроцентно татарское, потому что строили сами татары, и строили для себя.

Сказать, что эти сельские мечети уже не соответствуют духу времени, я не могу. Потому что есть профессиональное зодчество, которое развивается по своим законам, и есть народное зодчество. Они существуют параллельно. Даже сейчас в деревнях строят деревянные мечети с одним минаретом на крыше, очень похожие на те, что создавали наши предки. Пусть строят, народное зодчество тоже имеет право на существование.

Вкусы и представления о красоте у современных татар (а сейчас в мечеть ходит много молодежи) совсем другие, они изменились

«Лучшее место для соборной мечети — на улице Сибгата Хакима»

— По вашей информации, как продвигается работа по возведению соборной мечети в Казани? И где она, по-вашему, должна располагаться?

— По-моему, все пока так и заглохло на этапе поиска места. Самое лучшее место, по моему представлению, на Сибгата Хакима, на берегу Казанки, в новой части города. Казанские мечети расположены в основном в исторической части города. А в новой части за Казанкой крупных культовых сооружений практически нет. Новая часть Казани активно развивается, и обозначить это помогло бы появление новой современной мечети на берегу Казанки.

— Какой должна быть соборная мечеть Казани и насколько вообще городу нужна мечеть вместимостью 10 тысяч человек?

— Я не знаю, насколько правильно мне комментировать вместимость, — это решают представители духовенства. Они лучше знают, сколько мечетей нам хватает или не хватает. То, что на правом берегу Казанки нужна современная мечеть, сомнений у меня не вызывает.

Недавно я был в Стамбуле, там в азиатской части города, на самой высокой точке, построили современную мечеть «Чамлыджа». Притом что все старинные мечети Стамбула находятся в европейской части. С точки зрения архитектуры, градостроительства она нисколько не нарушает силуэт города, городскую структуру. Она только украсила город. Так что с точки зрения эстетики я только приветствую появление новой мечети. Если мы вспомним старую Казань, то она была насыщена культовыми сооружениями. Мечети и церкви только украшали город.

— И какой вы видите эту мечеть?

— Она должна соответствовать определенным традициям, быть узнаваемой как мечеть, но при этом ее нужно строить в современном стиле. Не скажу, что непременно в хай-теке, но из современных материалов, она должна идти в ногу с современной архитектурой. В окружении новостроек она не должна выглядеть чужеродной и архаичной. Она должна быть под стать новой казанской архитектуре. То есть должна выглядеть как мечеть XXI века, а не как историческая реминисценция большого размера.

С точки зрения архитектуры, градостроительства мечеть «Чамлыджа» нисколько не нарушает силуэт города, городскую структуру. Она только украсила город

«В России защита архитектурных авторских прав находится на полном нуле»

— В Уфе строится соборная мечеть «Ар-Рахим». Вы имеете отношение к ее проектированию?

— В плане образа при ее проектировании был использован один из моих вариантов эскиза «Кул-Шарифа». Так что, скажем так, я имею косвенное отношение к этой мечети.

— То есть вы передали один из нереализованных эскизов «Кул-Шарифа» в Уфу для строительства «Ар-Рахима»?

— Много лет назад я был в Уфе, где в управлении мусульман представлял несколько вариантов эскиза «Кул-Шарифа» и оставил их там. Видимо, опираясь на один из них и, конечно, переработав его, они создали эскиз «Ар-Рахима».

— Разве это не нарушение ваших авторских прав?

— Я не в обиде. Но это отдельная тема для разговора.

— То есть какие-то шаги в этом направлении предпринимать не собираетесь?

— Нет, не собираюсь. Создать образ современной мечети — очень непростая задача. Проще всего скопировать какую-то старенькую красотульку и сказать: «Ой, как красиво!» — и похлопать в ладоши. А вот создать нечто совершенно новое — это архисложная задача. Создание нового — это и есть искусство. Здесь нужен талант и много чего еще. Идут усиленные поиски этого нового образа. Сам по себе он не появляется, для этого нужно напрягаться. Вот тут, видимо, все средства хороши, чтобы это новое получить.

В свое время я спроектировал мечеть «Суфия» в Стерлитамакском районе на берегу озера — сейчас ее называют жемчужиной Башкирии. Потом я узнал, что рядом строится копия по образу и подобию этой мечети. Вот просто пришли, обмерили, отсняли и повторили без моего ведома в Стерлитамаке. Я случайно узнал, возмутился, высказал возмущение этим строителям. Но судиться по поводу авторских прав не стал. В России защита архитектурных авторских прав находится на полном нуле. Доказать, что у тебя что-то украли, в сфере архитектуры просто невозможно. Там достаточно чуть-чуть подвинуть окошко влево или вправо, и уже будут говорить, что это новая архитектура и новый проект. Так что очень сложно что-то доказать. Хотя очевидно, что это плагиат. Но я не стал судиться. Думаю, если бы это была плохая вещь, никто бы не ее копировал. Значит, создал что-то достойное.

Создать образ современной мечети — очень непростая задача. Проще всего скопировать какую-то старенькую красотульку и сказать: «Ой, как красиво!». А вот создать нечто совершенно новое — это архисложная задача

— И по такому же принципу поступили в случае с «Ар-Рахимом»?

— Да. Если у нас в стране будет больше красивых современных мечетей, через тысячу лет никого не будет волновать, кто у кого украл.

— А как вы оцениваете еще одну известную уфимскую мечеть — «Ляля-Тюльпан»?

— Это одна из первых мечетей, построенных после развала СССР, и это один из этапов поиска современного образа мечети. Такой этапный, переходный объект. По-своему он имеет право быть в том образе, в котором создан. Минареты этой мечети задумывались как раскрывающиеся бутоны тюльпана. Они пытались найти современный образ в этом направлении. Как им это удалось… По-моему, в определенной степени им удалось выразить, отразить татарский дух хотя бы через цветок.

«Соборные мечети не могут стоить дешево, красота требует денег»

— Нравится ли вам образ соборной мечети в Москве, в создании которой вы принимали участие?

— Я принимал участие в проектировании интерьеров. Но в конце концов там появились турки, и внутри все было сделано в турецком стиле. А с точки зрения фасада… Если старая мечеть на этом месте, которую снесли, была действительно татарской — ее строили татары, и прихожанами были в основном татары, жившие в Москве, то нынешние прихожане соборной мечети уже в основном не татары, а представители разных национальностей, исповедующих ислам. Так что предъявлять претензии по поводу того, что снаружи она должна выглядеть как татарская мечеть, не совсем обоснованно. Это просто современная российская мечеть.

— А «Сердце Чечни»?

— Это чисто османский стиль мечети, как снаружи, так и внутри. Как раз из той серии, когда скопировали то, что было красиво, и построили у себя. Это действительно красиво, ничего не могу сказать. Но ничего нового нет. Это тот случай, когда в окружении высоток мечеть выглядит несколько чужеродно. Такая же копия турецкой мечети сейчас строится в Симферополе, но это повторение пройденного.

— Вы можете оценить, сколько стоило строительство Московской соборной мечети и сколько будет стоить возведение казанской?

— По поводу московской знаю только, что Сулейман Керимов, который был спонсором ее строительства, выделил 100 млн долларов.

Что касается казанской мечети, думаю, все будет зависеть от того, какие материалы будут применяться. Если мрамор, мозаика, позолота — будет очень дорого. Соборные мечети не могут стоить дешево. Красота требует денег. Несколько миллиардов уйдет на это точно.

Нынешние прихожане соборной мечети уже в основном не татары, а представители разных национальностей, исповедующих ислам.

— Какие мечети, выстроенные на постсоветском пространстве за последние 30 лет, вам нравятся больше других?

— Могу показаться нескромным, но, кроме «Кул-Шарифа» и тех мечетей, которые были построены по моим проектам, мне ничего из современного не нравится. Это я вам честно говорю.

— Кстати, сколько из ваших проектов мечетей было реализовано?

— 13. По географии — вплоть до Владивостока. Две мечети построено по моим проектам в казахстанском городе Актобе. Также строились мечети в Башкортостане, Татарстане.

Сейчас строится 14-я мечеть по моему проекту, который я сделал совместно с ученицей — в Залесном. И 15-я — в Набережных Челнах (речь идет о соборной мечети «Джамиг», самой высокой в Татарстане. Решение о ее строительстве было принято в 1992 году, сегодня ее стоимость оценивается в 1 млрд рублей, — прим. ред.).

— Буквально в прошлом месяце в соцсетях был размещен ролик с просьбой поддержать ее строительство. Вы надеетесь, что при вашей жизни ее достроят?

— Там было очень много вопросов с финансированием. Это же непростая задача. Когда строили «Кул-Шариф», стройка два года стояла замороженная, не было денег. Нотр-Дам строился больше ста лет. Деньги искали, ждали. Нынешний мэр Набережных Челнов начал находить средства, дело зашевелилось, стройка пошла. Слава Аллаху.

«В «Кул-Шарифе» мы закладывали лифт, но в дальнейшем от этого отказались»

— Что, на ваш взгляд, главное в мечети?

— Образ, дух. В мечеть мы приходим, чтобы поклоняться Всевышнему. И человек должен чувствовать, что в этом месте Всевышний услышит его молитвы. Но современная жизнь диктует новые требования, мечеть становится местом общественной жизни. Скажем, мечеть «Ярдэм», построенная по моему проекту, — это центр реабилитации слепых и слабовидящих. Соответственно, там располагаются учебные классы, специальные учебные комнаты, комнаты реабилитации, спортивные залы. То есть мечеть становится местом социальной адаптации, реабилитации, местом общения людей.

— Но вам, как архитектору, наверное, важно и удобство людей?

— Это чисто технические вопросы, они все профессионально решаемы. Удобство не главный момент. Главное — сакральное наполнение здания.

Могу показаться нескромным, но, кроме «Кул-Шарифа» и тех мечетей, которые были построены по моим проектам, мне ничего из современного не нравится. Это я вам честно говорю

— А, скажем, в мечети допустимо иметь лифт? Например, для маломобильных групп населения?

— Да, конечно. В мечети Актобе есть лифт. И в Московской соборной мечети есть лифты. И в «Ярдэме». Это вообще была первая мечеть в России с лифтом. Там три этажа, и инвалиды им пользуются. В «Кул-Шарифе» мы тоже закладывали лифт, но в дальнейшем от этого отказались. Так что современные технические достижения должны быть доступны и в мечетях.

— Какой процент из созданных вами проектов мечетей был реализован?

— Примерно половина. Бывают самые разные причины, почему проект не доходит до реализации. В Батуми, например, не построили соборную мечеть по моему проекту — там был чисто политический вопрос. Бывает, возникают вопросы с участком. А для некоторых проектов просто не пришло время, они лежат и ждут своего часа.

— Вы упомянули строящуюся мечеть в Залесном. Какой она будет и когда откроется?

— Мы с ученицей хотели спроектировать больше восточных элементов. Купола уже начали покрывать золотом, медью. Витражи будут цветные — в татарском стиле. Это тоже будет не просто мечеть, а целый комплекс с залом для свадебных торжеств, учебными классами. Ее откроют к концу года. Есть спонсоры, меценаты, которые финансируют объект. Суммы — вопрос не нашего поля зрения.

— Вы сказали, что витражи будут цветными. А какова, на ваш взгляд, роль цвета в татарской народной культуре?

— Она просто огромная! Татарские деревенские мечети все были полихромные, разноцветные. Цвет в татарской архитектуре играет колоссальную роль — все раскрашенное, разноцветное. Восточный человек любит все цветное.

— Любовь к разноцветию должна находить отражение и в строительстве мечетей?

— Конечно. Это же сущность татарского народа. Наши предки любили разные цвета, и современные татары любят это.

— Вы в своем творчестве стараетесь этот аспект отразить?

— Зайдите в «Кул-Шариф» и посмотрите — все разноцветное.