Фотомарафон «100-летие ТАССР»: Мугалинур Гараева, трактористка колхоза «Гигант», 1950-е

В 50-е годы многие оправившиеся после войны колхозы и совхозы Татарии смогли поднять голову и улучшить свои показатели в 2—3 раза. Для этого они применяли самые различные уловки: где-то были «пробивные» председатели, которые были в ладах с руководителями районов и могли доставать технику и посевные материалы, а кто-то укрупнялся. Например, в 1950 году в Тукаевском районе объединились 11 деревень с маленькими колхозами в один огромный колхоз под вполне логичным названием «Гигант».

Но по урожайности зерновых культур сельское хозяйство Татарии все равно было ниже среднего уровня. К концу пятой пятилетки (1951—1955) валовый сбор зерна был даже меньше, чем в 1941-м. Объяснялось это не только недостатком рабочей силы — к тому моменту уже подросли многие дети войны, так что чудовищные потери народа уже понемногу компенсировались (причем настолько, что комсомольцы строем отправлялись осваивать целину!).

Проблемой была слабая техническая оснащенность хозяйств. Зерновое производство полностью механизировали только к началу 1960-х, а до тех пор на полях республики все еще можно было встретить организованные группы колхозников, орудовавших серпами. И тут тоже была виновата целина: новенькие трактора, выпуск которых налаживался в том числе и в Казани, на нынешнем вертолетном заводе, преимущественно отправлялись в Казахстан, распахивать целинные земли. А старопахотные регионы наподобие Татарии снабжались по остаточному принципу.

Вот выдержки из протоколов партийных собраний колхозов разных районов ТАССР:

«Колхоз комсомолец поздно приступил к уборке ржи. Уборочные машины вовремя не отремонтированы, а также и транспортный инвентарь, в связи с этим уборка оттянулась, хотя уже жнут, но к сдаче хлеба государству еще не приступили. Зерно сырое, но сушилки нет. Крытых токов мало».

«Причины отставания: тракторы простаивают, лошади не используются…».

«Трактора простаивают из-за частых аварий…», «… по плану мы должны вспахивать 4,5 га на каждый трактор 4–х корпусным плугом, а у нас плуги 3-х корпусные». «Такой неудовлетворительный ход сева объясняется тем, что Чурубашевская МТС положенный по договору трактор прислала только на 7 мая, через 14 дней после начала полевых работ… МТС не выделила мощных тракторов… Из 4 тракторов, присланных в колхоз, ежедневно простаивают 2 трактора по техническим недостаткам».

Опытных кадров тоже был дефицит: «С первых дней полевых работ кадры трактористов были неопытные, часто не было пахарей, несвоевременно подвозится вода и горючее».

Да и те кадры, которые были, не всегда адекватно себя вели: деревня не переставала быть деревней, со всеми ее извечными бытовыми проблемами:

«… председатель колхоза Титов продолжает пьянствовать, бросил колхоз на произвол судьбы в течение месяца, в связи с этим разложилась трудовая дисциплина в колхозе и не выполнен ряд хозяйственных задач…»

Аграрная политика была суровой: поскольку стране требовался хлеб, с колхозниками особо не церемонились. Уменьшались площади их собственных участков, вновь был введен продналог (причем порой хозяйства обязаны были сдавать государству даже то, что не производили). За работу в колхозе в половине хозяйств республики денег не платили вообще — только зерно за трудодни. В другой половине хозяйств за один трудодень начислялась сумма от 1 до 2 копеек, что тоже не подразумевает наличие денег у колхозников. Добавим, что и их паспорта хранились в правлении.

Все это совершенно не стимулировало крестьян работать на колхоз. В итоге аграрную стратегию страны (а следом — и республики) откорректировали в более гуманную сторону.