Радик Габдуллин: «В силовых органах оправдательные приговоры переживают болезненно»

«Удалено последнее препятствие для независимого осуществления правосудия»

— Как устроились в Самаре? Какой круг обязанностей на вас возложен?

— Еще не устроился. Планирую приступить к работе 14 ноября. Встречался с председателем суда Александром Ефановым и коллективом уже несколько раз. Я назначен заместителем по административным делам и по делам об административных правонарушениях. Думаю, буду и лично участвовать в рассмотрении дел.

— Начались ли заседания в самарской кассации?

— С октября полным ходом идут. С девятью субъектами кассационного округа налажена видео-конференц-связь. Внедряются новые технологии, позволяющие обмениваться документами и постановлениями. Чтобы документы поступали к нам в электронном виде, дела с согласия участвующих в деле рассматривались дистанционно — по видео-конференц-связи с областными и районными, городскими судами. Так людям не придется тратить деньги на дорогу.

— А если они хотят участвовать лично?

— Это их право в соответствии с действующим законодательством. 6-й кассационный суд размещается в двух зданиях: коллегия по уголовным делам — по улице Рабочей, дом 21, по гражданским и административным — по улице Льва Толстого, дом 115. В середине ноября — начале декабря в Самаре планируется торжественное открытие нового здания кассационного суда на Крымской площади. Там 21 этаж и 34 тысячи квадратных метров (строительство началось в 2011-м, первоначально в здании планировали разместить министерства Самарской области, — прим. ред.).

В середине ноября — начале декабря в Самаре планируется торжественное открытие нового здания кассационного суда на Крымской площади. Там 21 этаж и 34 тысячи квадратных метров

Только судей в штате 113 человек. Есть и татарстанцы: бывший председатель Авиастроительного районного суда Казани Раиль Шайдуллин теперь рассматривает кассационные жалобы по гражданским делам, Риф Набиев — по административным, Марс Самитов — по уголовным, Ильфат Фахрутдинов — по Кодексу административного судопроизводства.

Президиумы в областных судах общей юрисдикции сейчас тоже заседают в кассации — только по жалобам, поданным до 1 октября, то есть до начала работы новых судов.

— К чему должна прийти система в результате этой реформы с судами над судами?

— Я считаю, сейчас удалено последнее объективное препятствие для независимого осуществления правосудия. Нас изначально обвиняли, что несколько инстанций находятся в одном суде. В результате областной суд рассматривал одни и те же дела и в апелляции, и в кассации. Это вызывало критику со стороны участников процесса и научного сообщества. В арбитражных судах разделение инстанций было внедрено раньше.

И не забываем, что новые апелляционные и кассационные суды — межобластные. Соответственно, у них больше возможностей для независимого и объективного осуществления правосудия. На самом деле, в абсолютных цифрах, по моему мнению, это будет незаметно. Кардинально решения не поменяются. Но для самой судебной системы это чувствительно. Потому что решения областного суда будут проверяться теперь не внутри суда.

Да и раньше эти решения оспаривались на уровне Верховного суда России, но тот объем жалоб, который поступал в Москву, просто физически нельзя было проверить. И там была выборочная кассация: один судья на стадии проверки решал, есть ли основания для рассмотрения дела в президиуме Верховного суда, то есть это решал один судья. Сейчас будет сплошная кассация — каждое дело будет рассматриваться тремя судьями с участием сторон в судебном заседании. При этом апелляционными жалобами на решения первой инстанции областных судов теперь занимаются отдельные апелляционные суды. Решения Верховного суда Татарстана теперь обжалуются в Нижнем Новгороде.

Апелляционными жалобами на решения первой инстанции областных судов теперь занимаются отдельные апелляционные суды. Решения Верховного суда Татарстана теперь обжалуются в Нижнем Новгороде

«Вечерние прогулки по Челнам были нежелательны»

— Помните ли вы свое первое дело?

— Это было в 1991 году в Автозаводском суде Набережных Челнов — вопрос стоял о принудительном обмене жилого помещения после расторжения брака. Тогда один из супругов был вправе, найдя надлежащий вариант обмена помещения, ставить вопрос о принудительном обмене. По его итогам, например, из трехкомнатной квартиры бывший муж переезжал в однокомнатную квартиру, а супруга с детьми — в двухкомнатную.

Сейчас такой механизм почти не используется. Жилищное законодательство поменялось, все базируется на праве собственности. А тогда это был стандартный семейный спор, и задача суда была оценить предложенный вариант обмена: не нарушаются ли права и интересы граждан, их несовершеннолетних детей, соблюдены ли размеры жилплощади.

Гражданские дела в Набережночелнинском суде я рассматривал 9 лет. Достаточно часто — жилищные споры, иски о восстановлении на работе. В 2000-м я перешел на работу в Верховный суд РТ.

— То есть вы застали 90-е в Челнах, страшно было в автограде?

— Да, определенные проблемы были. Вечером нежелательно было выходить на улицу. Прогулки были чреваты... Еще в городе было очень много угонов машин. И далеко не все стоянки могли обеспечить сохранность личного автомобиля, хотя почти все находились под контролем бандитских образований. У меня тогда машина была и опасения ее лишиться — тоже. Но, к счастью, у меня и моих коллег-судей авто не крали.

Челны был непростой город в плане криминогенной обстановки. Но там ввели этот знаменитый закон о возможности внесудебного задержания на 30 суток членов организованных преступных групп. И буквально в течение нескольких месяцев ситуация изменилась кардинально.

Да, определенные проблемы были. Вечером нежелательно было выходить на улицу. Прогулки были чреваты... Еще в городе было очень много угонов машин

— А вы и уголовные дела тогда рассматривали?

— Рассматривал, но их было немного, в большем количестве были материалы по арестам. Бывало, и арестовывал, и отказывал в избрании меры пресечения.

Было дело одного молодого человека из «30-го комплекса«, у него в машине обнаружили два обреза или даже автомат Калашникова, сейчас точно не помню. В машине их было четверо, но он дал показания, что все изъятое огнестрельное оружие принадлежало ему. И когда я рассматривал это дело с народными заседателями, в зале у меня находились все друзья подсудимого, в том числе — бывшие и будущие члены организованной преступной группы «30-й комплекс». Лица у них были очень печальные.

В прениях адвокат произнес речь: мол, парень уже отсидел 3 месяца, можно его освободить. Зал облегченно вздохнул, а мы ушли в совещательную комнату. Вышли около шести вечера. И дали мы ему 3,5 года реально. При вынесении приговора было два конвоира и в зале — 20 членов ОПГ, которые смотрели на нас очень нехорошо. Психологически было очень непросто, потому что я был молодой судья, а в судах в то время даже пропускной системы и досмотра не было — служба судебных приставов появилась позже. Помню, после того приговора я быстро ушел из зала. Никаких последствий, к счастью, не было.

— То есть были основания реально опасаться за свою жизнь?

— В Челнах я такого не помню. А вот в Верховном суде Татарстана по серьезным делам, связанным с убийствами, бандитизмом, бывало, предоставляли охрану судье.

Как студентка уволенных молочников защищала

— Вы затронули тему выступления защитника, а кто для вас хороший адвокат?

— Определенные традиции сохраняются в традиционных юридических консультациях по районам и в адвокатской палате. Там понимают, где должны идти навстречу интересам клиента, а где соблюдать адвокатскую этику. Потому что идти на сговор с клиентом в нарушение адвокатской этики они не имеют права. А когда приходит молодой человек, только со студенческой скамьи, который ищет любой способ заработать, и никаких нравственных устоев нет, то начинается позиция, что просто в правовое поле не попадает.

Руководители УК «Просто молоко» поняли свою ошибку и заняли очень порядочную позицию — решили добровольно возместить все положенные выплаты сотрудникам. Истцы с этим согласились. А их представитель... уехала на сессию

Приведу конкретный пример. Через Советский суд Казани прошло большое число споров с УК «Просто молоко» (ООО «Азбука сыра» с декабря 2017-го, — прим. ред.), интересы значительного числа работников представляла студентка третьего курса иногороднего вуза. Суть дела была в чем — организация-работодатель изначально приняла неправильное юридическое решение: при создании «Просто молока» на активах ВАМИНа они не зафиксировали, что являются правопреемниками организации, и заключили со старыми работниками временные трудовые договоры, хотя не имели права этого делать, а потом просто расторгли их.

Однако руководители УК «Просто молоко» поняли свою ошибку и заняли очень порядочную позицию — решили добровольно возместить все положенные выплаты сотрудникам. Истцы с этим согласились. А их представитель... уехала на сессию и требовала от судей, чтобы это дело отложили на месяц и ждали, пока она вернется. При этом ее доверители — несколько десятков человек, тоже должны были ждать конца сессии. В их интересах мы приняли решение — не ждать эту девушку, и заключили мировые соглашения между компанией «Просто молоко» и уволенными.

Я считаю, что в этой ситуации представитель действовал против интересов доверителей. Преследовал свои личные интересы по возмещению расходов и получению вознаграждения. А там по делу проходили порядка 200 человек, у которых были разные представители.

В уголовном процессе мы уже пришли к тому, что интересы подозреваемых и обвиняемых представляют только члены коллегии адвокатов, хотелось бы такого же и в других сферах права. Чтобы интересы людей в судах представляли профессиональные, грамотные защитники, с пониманием стадий и тонкостей процесса. Ведь когда судье заявляют ходатайства с непонятными требованиями — неясно, на каких нормах его можно отклонить или удовлетворить.

В каждом филиале коллегии адвокатов есть руководитель, с ними проще работать. Я помню, когда юридические консультации находились прямо в зданиях судов. И люди на первом этаже составляли документы, а на втором подавали их в суд

— Говоря о сговоре адвоката с клиентом, вы имели в виду действия, после которых адвокатов самих отправляют под суд?

— Ну да, когда подковерная игра идет за рамками процесса. У нас в обществе создана такая атмосфера, что люди думают: отдам деньги — и вопрос решится. Это самое печальное. Чем это заканчивается, вы знаете. Наверное, надо о процессах над такими защитниками больше писать, чтобы люди знали — если делается недостойное предложение, нужно не исполнять его, а заявлять в компетентные органы.

В каждом филиале коллегии адвокатов есть руководитель, с ними проще работать. Я помню, когда юридические консультации находились прямо в зданиях судов. И люди на первом этаже составляли документы, а на втором подавали их в суд. На мой взгляд, никакого конфликта интересов не было и на работу это никак не влияло, каждый делал свое дело. Была раньше даже единая партийная организация прокуратуры, суда и юридической консультации. Я застал ее, когда работал в Комсомольском районном суде Набережных Челнов.

Решение в защиту премьер-министра Татарстана

— Если говорить об истории, то в 2000-х вам пришлось рассматривать довольно острый политический и правовой вопрос о претензиях прокуратуры к положениям Конституции Татарстана. Ощущали давление?

— На самом деле, давления сильного не было. Когда я рассматривал, большая часть претензий к основным положениям Конституции республики уже были сняты моими коллегами. На тот момент уже появилось понимание на уровне первого президента Татарстана, что нужно эти вещи приводить в соответствие с федеральным законодательством. В Башкортостане ситуация была намного сложнее — там Рахимов более болезненно реагировал.

Насколько помню, мне пришлось рассматривать четыре вопроса, в том числе обязательность требования к кандидату в президенты РТ о владении двумя государственными языками и право республики на введение должности премьер-министра в качестве руководителя высшего исполнительного органа субъекта Российской Федерации при сохранении должности высшего должностного лица.

Претензии прокуратуры по положениям Конституции о двуязычии и еще двум пунктам я удовлетворил. А в отношении должности премьер-министра отказал, посчитав, что субъект Российской Федерации вправе сам определять систему управления.

На прошлой неделе попрощался с коллективом. Получил торжественное обещание, что они продолжат работу по формированию экспозиции музея суда и выпустят книгу о его истории

«За нарушение социалистической законности судей сейчас не увольняют»

— Последние 6 лет вы возглавляли Советский суд Казани... Тяжело прощаться?

— Да, на прошлой неделе попрощался с коллективом. Получил торжественное обещание, что они продолжат работу по формированию экспозиции музея суда и выпустят книгу о его истории. Я в свое время задался вопросом — а когда суд-то создан был? И никто не мог ответить на этот вопрос. Стали перебирать свой архив и нашли в нем решения начиная с 1924 года.

Стали искать все упоминания о Советском районном суде Казани, прошли архив Министерства юстиции, Национальный архив Татарстана. Получили историческую справку — в 1936 году в Казани появился Молотовский район, в 1937-м было создано два участка суда Молотовского района. До этого было всего два судебных участка на всю Казань.

В документах 1946 года уже упоминается Молотовский районный суд, который в 1960-м преобразуется в Советский районный суд Казани. Вехи истории мы постарались отразить в музее суда, экспозицию которого решили регулярно обновлять. Тут есть и тексты решений на папиросной бумаге перьевыми ручками, и книга судебных ошибок 1910 года, обращение судьи-ветерана к новому судье, а еще баян Газиза Минсагировича Гисметдинова (ныне председатель Вахитовского суда Казани, — прим. ред.).

— Сами изучали тексты архивных приговоров?

— Да, встречаются интересные. Например, женщина подает иск об установлении отцовства. Две соседки свидетельствуют, что товарищ Петров по утрам выходил от товарища Ивановой. Соответственно, суд решил — установить отцовство и внести запись в акты гражданского состояния. Вот так все просто было. Эти документы в музее можно увидеть в электронном виде.

Еще мы в архивных документах нашли, за что в советское время увольняли судей.

Вехи истории мы постарались отразить в музее суда, экспозицию которого решили регулярно обновлять. Тут есть и тексты решений на папиросной бумаге перьевыми ручками, и книга судебных ошибок 1910 года

— И за что?

— За нарушение социалистической законности, за пьянство на рабочем месте, за волокиту при рассмотрении дел и за несвоевременную сдачу дел. У нас есть такие решения 30-х годов. Наказывали жестко. Но если сравнивать с сегодняшним днем, то основания для применения наказаний почти не изменились. Только за нарушение социалистической законности не увольняют, конечно.

Мне, к сожалению, приходилось инициировать процедуру привлечения судей к ответственности за нарушения при рассмотрении дел.

«Архив суда пухнет как дрожжевое тесто»

Помещения на первом этаже по адресу ул. Заря, 24 суд занимает где-то с 1962 года. Раньше там находились сразу два районных суда — Бауманский и Советский. Последние годы тут и одному суду места не хватает. Здание бывшего детского сада на Попова, 4, переданное суду в 2003 году, тоже не решает проблему.

Архив суда, который является частью Национального архива Республики Татарстан, пухнет как дрожжевое тесто, уже нет места, куда дела складывать. Документы храним в трех местах — часть архива в цоколе здания на Заре, но там подвал затапливает, часть — на улице Груздева, в бывшем здании мировых судей, а третью часть — на Космонавтов, 69.

Вопрос о строительстве нового здания обсуждается постоянно. Но, к сожалению, в федеральную целевую программу развития судебной системы на 2013—2020 годы Советский суд не вошел. Надеемся, на следующем этапе будем в числе первых.

Рассматривался вариант использования имеющихся зданий, подходящих под запросы суда, но, к сожалению, в Советском районе Казани ничего подходящего размерами 6—7 тыс. кв. м и освобождающегося нет.

Тесно, безусловно, тесно, но суд тем не менее свои задачи выполняет.

Последние годы тут и одному суду места не хватает. Здание бывшего детского сада на Попова, 4, переданное суду в 2003 году, тоже не решает проблему

— Как реагируете на критику судебных решений?

— Нормально. Мы никак не можем привыкнуть к тому, что решение суда после вступления в законную силу является окончательным. Мы продолжаем его критиковать, настаивать на своем. Пора научиться уважать судебное решение, и если критиковать его, то конструктивно и в правовом поле.

Вообще, сейчас очень большое количество нормативно-правовых актов, подлежащих применению, и с каждым годом отношения, возникающие между сторонами, усложняются. Обратите внимание на систему арбитражных судов — насколько у них узкая специализация. В Татарстане мы тоже по этому пути пошли в Верховном суде в 2009 году, и когда я пришел в Советский районный суд — сразу ввел специализацию. Потому что просто невозможно каждому судье владеть тем объемом законодательства, который имеется в настоящее время и постоянно увеличивается.

У нас и по уголовным делам появилась специализация — есть так называемый следственный судья, который рассматривает все жалобы на действия органов следствия и дознания. Раньше их рассматривала судья Илзида Каримова, а сейчас Юлия Конышева. И если раньше по этой категории мы имели качество рассмотрения на уровне 70%, то теперь 96—98%.

Это Совет по правам человека РФ предложил в свое время закрепить следственных судей законодательно, поддержку Верховного суда России инициатива тоже получила, но на законодательном уровне пока не реализована.

Также в Советском районном суде ввели специализацию по рассмотрению вопроса о принудительных мерах медицинского характера в отношении пациентов Республиканской психиатрической больницы и больницы специализированного типа с интенсивным наблюдением. Отдали эти материалы одному судье. Раньше это была Светлана Тарханова, теперь Марат Хаертдинов.

Мне кажется, это связано с экономической ситуацией в стране. Правоотношения усложняются, найти грань между экономическими отношениями и составом уголовно наказуемого деяния становится все сложнее

«Грань между преступлением и нормальной хозяйственной деятельностью размыта»

— Новые суды только начали работу, присяжные в районных судах тоже появились относительно недавно, а число оправдательных приговоров, по крайней мере в Татарстане, растет с прошлого года — почему?

— Мне кажется, это связано с экономической ситуацией в стране. Правоотношения усложняются, найти грань между экономическими отношениями и составом уголовно наказуемого деяния становится все сложнее. В этой ситуации следствие и прокуратура считают необходимым предъявить обвинение, а суд порой приходит к другому выводу. Вы посмотрите — по какой категории оправдания идут? В основном по экономическим делам, где грань между преступлением и нормальной хозяйственной деятельностью достаточно размыта и ее сложно установить.

Изменение законодательства также дает часть оправдательных приговоров. У нас было одно налоговое дело: когда человеку предъявляли обвинения, эти действия образовывали состав преступления, а когда суд стал дело рассматривать — состава преступления уже не было. Естественно, оправдали.

— Но разве прокуратура не должна была отказаться от обвинения?

— Законодательство поправили уже после поступления дела в суд. Конечно, в силовых органах оправдательные приговоры по любым основаниям переживают болезненно. Но по отношению к суду реагируют нормально. Тут еще какой момент существует — на сегодняшний день для прокуратуры направление дела на допрасследование из суда считается худшим показателем, нежели вынесение оправдательного приговора. То есть подход поменялся. Но количество таких приговоров по-прежнему крайне мало. И это связано как раз с тем, что до поступления дела в суд любое уголовное дело проходит несколько стадий проверки в разных, не подчиняющихся друг другу правоохранительных органах.

Позиция вышестоящих судов такая же — если дело поступило в суд, по нему должно быть вынесено решение. Это борьба с волокитой и с излишне долгим расследованием. Если с момента возбуждения дела проходит более двух лет, у людей есть основание для обращения в Европейский суд по правам человека.

— А по Советскому суду были решения в ЕСПЧ?

— Лет семь назад было очень громкое дело Коровина — по ненадлежащим условиям содержания гражданина в Республиканской психиатрической больнице. Решение ЕСПЧ повлекло очень серьезные последствия в виде увеличения финансирования и изменения условий содержания в психиатрической больнице. Кстати, потом этого человека признали выздоровевшим и осудили уже за совершение преступления в сфере компьютерных технологий.

Лет семь назад было очень громкое дело Коровина — по ненадлежащим условиям содержания гражданина в Республиканской психиатрической больнице. Решение ЕСПЧ повлекло очень серьезные последствия

— Можете подытожить, что вам удалось сделать на посту руководителя Советского суда?

— Одной из приоритетных задач на моем посту было решение «жилищных» проблем — строительство нового здания суда. Но как уже было отмечено, в федеральную целевую программу развития судебной системы на 2013—2020 годы Советский суд не вошел, надеемся, что на следующем этапе программы, на 2021—2022 годы, станем одними из первых.

Еще одним приоритетом моей работы было внедрение информационных технологий в работе суда. Это и аудиопротоколирование, и видео-конференц-связь, и компьютерная жеребьевка дел. А еще — банк судебных решений, позволяющий загружать в систему сканированный подлинник итогового судебного акта, а в последующем — беспрепятственно выдавать его копии участвующим в деле, не тратя время на поиск дела в архиве или канцелярии суда.

Велась работа над внедрением современных методов взаимодействия между госорганами и судами, включением судов в систему межведомственного электронного взаимодействия (СМЭВ), в которой работают почти все госорганы, оперативно направляя друг другу запросы и получая ответы на них.

И третье направление — оптимизация работы суда: за 6 лет штат федеральных судей в Советском районном суде был увеличен с 23 до 30 человек. Значительно больше стало работников в отделах, что привело к оперативному взаимодействию с гражданами, сокращению сроков выдачи судебных решений, исполнительных листов. Большая работа по систематизации проделана в архиве суда.

Многое сделано, но еще больше предстоит сделать. Убежден, что Советский суд продолжит справляться с поставленными задачами и оставаться одним из самых открытых и прозрачных судов.

— Большое спасибо за интервью! Удачи на новом месте!