Оксана Сербинова: «Главное для видеоролика — сильный образ. Первые 3 секунды — ключевые»

«Мы всегда на стороне маленького человека. Такая простая идея»

— Оксана, как появилась идея вашего канала?

— Идею мы дорабатывали по ходу дела, когда канал ROMB уже существовал. Было несколько разных концепций, в каждой свой смысл. Когда в конце 2017-го меня позвали развивать собственное производство ROMB’а, он занимался в основном переупаковкой новостей. Что это такое? Ты берешь актуальное видео от информагентств или из соцсетей, пишешь текст, придумываешь, как интересно смонтировать, — получается новостной ролик.

У нас сильный журналистский коллектив, и новостные ролики хорошо расходятся по соцсетям. Не хватало только собственного производства. Мы сразу замахнулись на формат человеческих историй. Это маленькие фильмы о людях хронометражом 3—4 минуты.

— И почему был выбран именно формат видеоисторий?

— Основная ценность для нас как для СМИ — человек. Не государство с его политикой и приоритетом силы, не общество с его стереотипами и «нормами». Мы всегда на стороне маленького человека. Это такая простая мысль, но вот она для нас практически главная. Поэтому человеческие истории.

Всякий раз, когда возникает проблема выбора тем для разговора с героем, выбора места съемки, самого стиля съемки, мы просто думаем: как лучше показать человека?

Я все время говорю авторам, что предпочитаю крупные планы. Когда вы смотрите наш фильм, важно, чтобы вы разглядели героя, его лицо, глаза. Это еще и специфика видео в соцсетях: не менее 70% зрителей смотрят с телефона. Тут силу крупных планов трудно переоценить.

Видео — это образ. Ты можешь долго писать три абзаца текста, а можешь просто показать эпизод длиной 3 секунды, и все, образ считался зрителем и начал работать. Мы все время ищем эти сильные образы.

Один из самых успешных роликов мы сняли про Оксану Гладышеву, приемную маму восьми детей, пять из которых с синдромом Дауна. Мы снимали 1 сентября, когда дети собирались в школу. Сразу три девочки с синдромом Дауна в одном кадре, счастливые, в парадной школьной форме, с белыми бантами — это очень сильный образ.

Другая наша героиня, Елена Фокина, основательница приюта для диких птиц, единственного во всей Архангельской области. Мы сняли, как она везет раненого лебедя на рентген. Елена на заднем сидении автомобиля с огромным лебедем на руках — это сильный образ. Или, например, человек в цветной маске, собирающий мусор в городе. Это Чистомен, экоактивист, который придумал привлечь аудиторию к проблеме мусора таким необычным способом, надев маску супергероя и выкладывая съемки своих уборок в соцсети.

Когда мы смотрели видео западных коллег, то поняли важный принцип создания ролика для соцсетей: первые 3—5 секунд — ключевые. Человек смотрит соцсети с телефона, и если в первые 3 секунды ты ничем его не удивишь, не зацепишь, он просто прокрутит ленту дальше, и у тебя не будет шанса рассказать историю.

— На какие примеры вы ориентировались в России, мире?

— Нам нравятся NowThis, они такие легкие и даже немного всеядные в своем отношении к исходникам и монтажным приемам. У них все идет в топку, лишь бы ролик получился ярким, понятным, интересным.

Также мы вдохновлялись работой коллег из Vice. Это американский медиаресурс сделал себе имя на оригинальных репортажах со всего мира. Они смотрят на события и истории глазами репортера, такая журналистика погружения (immersion journalism), взявшая все лучшее от стиля блогеров, но сделанная дорого (по производству) и эмоционально.

А лично я люблю смотреть 60 second docs. Когда они только появились года полтора-два назад, это было как глоток свежего воздуха. У них такой формат: они рассказывают человеческую историю за минуту, и это настоящее кино. Я когда увидела первые ролики, подумала: а что, так можно было? Серьезно? За 60 секунд?! Очень их люблю.

В России мы внимательно смотрим, что делает «Радио Свобода», «Настоящее время». У них есть проект «Человек на карте». Например, они сняли бабу Любу, байкальскую конькобежку. Любовь живет одна на Байкале в глуши. Зимой, когда Байкал замерзает, баба Люба наматывает на валенки старые полозья и мчит прямо по Байкалу на коньках в магазин или еще куда-то к цивилизации, как настоящий конькобежец. Потому что так быстрее добираться. Бабушку Любу сняли с дронов, и это, конечно, очень сильный образ. Я помню, когда первый раз увидела этот фильм, все время его начало пересматривала, где она мчит по льду. Невозможно оторваться.

Все время заглядываем, что делают коллеги из «BBC News — Русская служба». У них свой формат человеческих историй. Помню, как я долго прошлым летом носилась с идеей сделать ролик про возрастную модель 60+. Все руки не доходили. Однажды открываю «Фейсбук», смотрю — а ребята с BBC взяли и сделали! Смотрела с восторгом их видео о 63-летней модели агентства «Олдушка» Ларисе Михальцовой и локти кусала.

«90 процентов наших героев — из регионов»

— Как вы находите героев для своих историй?

— Мы постоянно мониторим соцсети и очень доверяем предложениям фрилансеров, с которыми уже работали. Региональных героев часто находят именно авторы, которые живут в одном с ними городе или в этой же области. Из пяти кандидатов на человеческую историю, предложенных региональным автором, один наверняка нам подойдет.

У нас принцип: ищем героев, которые еще не появились ни разу в федеральных СМИ, тем более на телевидении. 90 процентов наших героев — локальные. Вы скажете: но погодите, я же встречал вот этого и вот этого на телевидении или в «большой» газете. Ответим: это случилось уже после того, как мы его сняли.

Недавно у нас вышел ролик про Владимира Кормщикова, 79-летнего пенсионера, который живет в Перми и в течение последних 18 лет строит сквер, сам, на свою пенсию. Мы замучились с ним вместе считать (надо было для фильма), сколько он деревьев за это время высадил, кустов, цветов. Когда-то у Владимира под окнами был пустырь и горел торф, ну и он решил, что с этим надо что-то делать. И делал. Так вот, после того как вышел ролик, нам писали разные люди из Перми: «Ребята, как же так, я тут, в Перми, живу, рядом, и ничего не знал ни про Кормщикова, ни про сквер! Спасибо вам!»

У нас есть координаты, с которыми мы сверяемся, когда выбираем героя. Очень часто это истории преодоления. Когда герой попадает в тяжелые условия, в нашей стране иногда несовместимые с жизнью, — и вместо того, чтобы исчезнуть, раствориться в потоке, он начинает преодолевать, меняя мир вокруг себя.

Например, Сергей Лезнев, компьютерный мастер на коляске. Это такая история преодоления. Он родился с редким генетическим заболеванием, с повышенной ломкостью костей, сейчас передвигается на коляске, зарабатывает починкой гаджетов. В ролике мы сфокусировались на следующей проблеме: работодатели считают, что Сергею надо платить в два раза меньше. Ну сидит дома человек, никуда не ходит да еще и пенсию по инвалидности получает. Зачем ему деньги, да?

Когда вышел ролик про Сергея, во-первых, он сразу стал звездой в Новосибирске. Во-вторых, нам стали писать люди: куда перевести денег на Сергея, как помочь? И, насколько я помню, Сергей ответил, что денег ему не надо, пусть лучше заказы приносят.

Наши герои, кстати, часто так отвечают. Оксана Гладышева сказала: нам не надо денег, но вот есть один мальчик с синдромом Дауна в таком-то детдоме, хочу, чтобы его кто-нибудь забрал в семью, мне опека уже не дает, говорят: «Довольно с тебя пятерых».

— Мне ваша концепция напоминает «Такие дела».

— С «Такими делами» мы очень дружим и даже делали коллаборацию — снимали ролик про их героиню Иру Куземко, интерсекс-активистку.

Но у нас все-таки немного разные ниши. Фандрайзинговая журналистика живет по своим законам, у «Таких дел» есть очень конкретная цель — чтобы зритель оформил благотворительный платеж, причем желательно ежемесячный. У нас такой четкой цели нет. Иногда мы экспериментируем с фандрайзинговыми форматами (смотрите ролик про «День Тома Сойера»), но вообще чистой журналистикой занимаемся. Наша цель — давать аудитории информацию. Донести до человека наши координаты и ценности. А что зритель будет дальше с этим делать — пойдет ли он на сайт «Таких дел» и оформит донат или просто в следующий раз не будет называть человека с синдромом Дауна «дауном», а ребенка трудовых мигрантов «черным», не станет давать взятку, поможет бездомному на улице, выйдет на митинг — это уже как пойдет.

«Интервью со Светой было тяжелым, потому что я мама двоих детей»

— Кто входит в вашу команду?

— У нас маленькая команда, и мы ограничены в бюджетах. Например, мы не можем оплачивать командировки в регионы для корреспондента и оператора. Поэтому основной задачей для меня было придумать структуру работы с бесконечным количеством фрилансеров.

На телевидении, например, или в каком-то большом коммерческом проекте ты нанимаешь спецкора и оператора в штат, отрабатываешь с ними формат, и дальше они уже делают все сами с более-менее гарантированным результатом. Есть герой в Воронеже? Окей, посылаем нашу команду туда. Герой в Архангельске? Хорошо, едем в Архангельск. Материал привозим нужного качества, под монтаж, вовремя. Мы такого не можем себе позволить: у нас нет спецкора. Если герой региональный — мы ищем фрилансеров в том же городе, помогаем автору написать предсценарий и план съемки. После того как материал сдан, сами монтируем.

Как вы понимаете, не бывает двух одинаковых фрилансеров. Каждый снимает по-своему. Наши ролики имеют определенную структуру, важно, чтобы под монтаж было наснято достаточное количество исходников. С другой стороны, мы стараемся давать фрилансерам определенную свободу, чтобы они работали не тупо по шаблону, а смотрели на героя и в работе шли за ним. Поэтому наши герои получаются не «резиновыми», а настоящими.

— Какая самая близкая вам история?

— Света Уголек, модель с ожогами 45% тела. Я увидела интервью с ней на The Village и сразу поняла, что хочу сама ее снять. У Светы было страшное детство, ее мать пила и истязала ее, полиция бездействовала. В 4 года Света случайно подожгла свое платье, когда родительницы не было дома, и долго горела одна в квартире. В итоге половина тела у нее в ожогах. Но она красивая, умная и «бодипозитивная». Как только смогла — сразу вырвалась из своего Комсомольска-на-Амуре в Москву и начала пробовать себя в роли нестандартной модели. На мой взгляд, у нее получилось, и где-нибудь в США или Европе Света уже давно стала бы знаменитостью первого уровня. Но не в России, к сожалению.

Интервью со Светой было тяжелым, потому что я же мама двоих детей. Помню, я вышла в какой-то момент из студии, закрылась в туалете и поплакала. Потом нашла для Светы опытного психолога, надеюсь, она помогла ей забыть все те ужасы, которые пережила девочка. Мы стали первыми, кто снял Свету для соцсетей. Полгода спустя Света вошла в топ-100 самых вдохновляющих женщин мира по версии BBC.

— Что вы думаете о современном телевидении?

— Основная проблема российского телевидения в том, что оно больше не отражает жизнь. Телевизор отделился от человека, как муха от котлеты. Это какая-то виртуальная реальность, очень тупо отредактированная, причем в худшую сторону. Некоторые развлекательные форматы еще подают признаки жизни, но никак не общественно-политические, не социальные. Такой вот парадокс: телевизор более виртуален, чем интернет. Потому что в интернете есть всякое. Да, много примитивного, но и глубокого тоже немало. Много тупости, но какой простор для умных проектов, которые также набирают свою аудиторию. Да, много фейков, а рядом поток истинной, не отредактированной реальности. В этом смысле интернет — намного более свободная площадка.

Я перестала смотреть телевизор в 1999 году. В квартире, куда студенткой переехала жить от родителей, был ремонт, и я сразу попросила обрубить антенный провод, вот просто чтобы даже искушения не было телевизор покупать.

Очень хорошо это помню, потому что когда летом 2000-го горела Останкинская башня и на несколько дней прекратили вещание по всей стране, моя мама сказала: «Кажется, у меня началась депрессия. Прихожу домой с работы, а включить нечего, сразу мысли лезут». А на меня это никак не повлияло, ну нет телевизора, и нет. Чтобы ее поддержать, помню, ответила: «Мысли — это же хорошо».