«Имидж России сейчас не на самом высоком уровне. Для айтишников это не очень хорошо»

«Напишешь программу — разрешу поиграть»

— Олег, вычитала о вас интересный факт: вы начали писать программы с 7 лет. Что это были за программы?

— Это было не веб-программирование, естественно, потому что интернет в Казани тогда еще отсутствовал. Писал какие-то программы по подсчету формул на бейсике, арканоид на C+, что-то астрологическое на дельфи.

Папа, инженер-программист по образованию, говорил мне: «Напишешь программу — разрешу поиграть на компьютере». Сейчас все играют в планшеты и телефоны, а тогда компьютеры с цветными мониторами были в диковинку. Ну и отец пытался меня таким образом простимулировать.

— На каком оборудовании вы их писали? Все-таки начало 90-х годов...

— Мне посчастливилось в этом плане. Сначала папа водил меня к себе на работу, где я мог получать опыт владения компьютером. Чуть позже родители купили мне 386-й. Тогда это стоило серьезных денег.

— Значит, ваша любовь к программированию — это наследственное?

— Да, у меня программист не только папа, но и мама, и сестра. Тем не менее не могу сказать, что это наследственное. На мой взгляд, папа больше программист, чем я. И лучше. Мне этот навык, скорее, привили и создали условия для хорошего образования, ранней практики.

В детстве зимой у меня была альтернатива: если в субботу на улице холодно — идем к папе на работу играть на компьютере, чуть теплее — идем на лыжах. По утрам в выходные бежал к термометру в надежде, что можно будет снова побыть за компьютером.

У меня программист не только папа, но и мама, и сестра. Тем не менее не могу сказать, что это наследственное. На мой взгляд, папа больше программист, чем я. И лучше. Мне этот навык, скорее, привили и создали условия для хорошего образования, ранней практики

— Родители вам помогают советами?

— Я стараюсь особо не рассказывать семье все сложности предпринимательского мира. Но по технической части, конечно, советуюсь с отцом. Особенно это было нужно в первое время. Мама и дед, когда был жив, помогали мне по менеджерской части.

— Дедушка тоже был инженером?

— Нет, нефтяником.

— В какой момент вы поняли, что хотите стать предпринимателем?

— Скорее, жизнь заставила адаптироваться. Было желание сделать мир лучше, автоматизировать все, что еще не автоматизировано.

«В нашей отрасли главное — голова и опыт. Деньги второстепенны»

— Как появился Флэтстэк?

— С основателями Флэтстэк я был знаком еще задолго до появления компании. С Алексеем Мамаевым вместе учился в школе, с Тимуром Вафиным — в университете. Мы все вместе закончили КАИ. Параллельно вместе около 6 лет проработали в команде казанского портала E-kazan под управлением Николая Никифорова (экс-министр связи и массовых коммуникаций РФ, экс-министр информатизации и связи РТ, — прим. ред.). Там получили богатый опыт.

К моменту окончания университета наш руководитель пошел на повышение в политику, а мы ничего кроме разработки программного обеспечения делать не умели. Поэтому и решили двигаться в этом направлении вместе. У нас не было никакого бизнес-плана, просто хотели программировать для всего мира. Так в 2006 году появилась IT-компания Flatsoft. А партнеры в Штатах называли нас Flatsourcing (от слова аутсорсинг).

В 2010 году мы запустили ребрендинг, в результате которого и появился единый бренд Флэтстэк. Добавить слово stack нам порекомендовали коллеги из США, тогда оно еще не было популярным. А сейчас full stack — распространенный IT-термин. Это программист, который умеет писать на нескольких языках программирования.

— Сколько понадобилось на старт и как быстро отбились вложения?

— 0 рублей. У нас было три компьютера и принтер. В нашей отрасли самое главное — то, что есть в голове, и опыт. Деньги играют второстепенную роль.

— У компании трое учредителей. Как между вами распределены доли и зоны ответственности?

— У нас коммунизм, все поровну. Зоны ответственности постоянно меняются. Сейчас мы повзрослели, у всех появились дети. Иногда у одного есть больше времени на какие-то задачи, в следующий раз — у другого.

Исторически Тимур был и остается техническим директором, отвечает за инженерную часть. Естественно, Тимур разбирается не только в этом, он универсальный специалист. Алексей всегда был созидателем прекрасного, он отвечает за дизайн. Официально он наш генеральный директор, операционная часть на нем. А я отвечаю за английский язык, за менеджмент, контакт с менеджерами по продажам в США.

— В таком составе вы работаете 13 лет, это серьезный срок. Случались ли за это время конфликты, недопонимания?

— Конечно. Мы вообще с первого раза друг с другом не соглашаемся (смеется). Любую истину рождаем в споре. У нас нет такого, что «партия сказала надо» и все проголосовали утвердительно. С недавних пор стали регламентировать зоны ответственности, потому что возраст, хочется уделять время семье, а не все держать под контролем. Жизненные приоритеты поменялись. Мы давно дружим, и это более ценно, чем бизнес. Вместе мы сила.

— Есть тип предпринимателей, которые считают, что в одиночку работается лучше. У вас не было мыслей продать долю и открыть бизнес самостоятельно?

— Такие мысли, наверное, периодически возникают у всех. Но я считаю, что нахожусь на своем месте. И потом, в одиночку IT-компанию не вытянуть. Как минимум должно быть двое учредителей: один отвечает за техническую часть, другой — за продвижение.

Есть много примеров, когда люди выстраивали бизнес по учебникам, делали все как надо, но не получилось. А у нас получилось. Допускаю, что могло получиться лучше. Как оно на самом деле — время покажет.

Есть много примеров, когда люди выстраивали бизнес по учебникам, делали все как надо, но не получилось. А у нас получилось. Допускаю, что могло получиться лучше. Как оно на самом деле — время покажет

«Сделали ставку на глобальное позиционирование»

— Вы изначально ориентировались на зарубежный рынок. Почему не Россия?

— В 11 классе я год прожил в Калифорнии. Поехал туда по программе школьного обмена. Тогда я очень полюбил английский язык, часть меня до сих пор на нем разговаривает. Я хотел применить этот навык, поэтому стимулировал коллег ориентироваться на зарубежье. Кстати, у нас работают многие другие выпускники этой программы, поэтому языковых сложностей не возникает.

И была еще одна причина. Мы не хотели конкурировать с ребятами с предыдущего места работы. E-kazan работал в основном на русский рынок. Мы решили не добавлять стресса, сделали ставку на глобальное позиционирование. Это и стало нашим конкурентным преимуществом. Оказалось, что за рубежом огромное поле.

— В Татарстане у вас есть реализованные проекты?

— Бывает, звонят, просят что-то доделать, переписать, разрулить. Недавно, например, помогли внедрить велошеринг в Альметьевске. Но как такового налаженного маркетинга у нас здесь нет. Мы сейчас как раз начинаем думать в эту сторону.

— Кто ваш партнер в США? Какая там зона ответственности?

— Там не один партнер, а целая команда. Если конкретно кого-то выделять, одни из наших лидеров по продажам Питер Боденхаймер и Крис Шульц. Крис, например, много кого знает в США, вращается в деловых кругах.

— Как выходили на американских партнеров?

— Сработало сарафанное радио. Сначала сделали несколько проектов на интернет-площадке, где клиенты ищут программистов. Затем заказчик порекомендовал нас другому, второй третьему. Так и пошло. Мы сформировали пул постоянных клиентов и решили начать продавать услуги, наняли людей.

— 13 лет назад вы сделали ставку на не очень популярную технологию Ruby on Rails. Почему выбор пал именно на нее? И насколько она сейчас распространена в России?

— На прошлом месте работы мы программировали в php. Открывая компанию, мы также ориентировались на php. Но чтобы пользоваться каким-то фреймворком (заготовка для программной платформы, — прим. ред.), нужно либо самим его поддерживать, либо требуется команда поддержки. Поэтому мы рассматривали готовый фреймворк Binarycloud.

И тут вдруг команда поддержки этого фреймворка пишет нам, что перестанет его поддерживать и переключается на Ruby on Rails. Тогда Тимур предположил: раз такие серьезные люди перешли на этот язык, может, и нам стоит попробовать.

Тогда мы были одной из первых компаний в России, кто обратил внимание на Ruby on Rails. Сейчас в Штатах на нем уже многие пишут.

— Я читала, что в США этот язык теряет популярность.

— Не совсем верно, просто сейчас дорогие калифорнийские программисты какие-то работы, связанные с Ruby, отдают на аутсорсинг. Мы с удовольствием беремся за эти заказы, но понимаем, что со временем нужно смотреть на другие языки программирования.

Теперь в том числе занимаемся написанием мобильных приложений. Тем не менее Ruby on Rails — для нас пока основное направление. Именно этому мы обучаем ребят в ИТИСе КФУ. Известный факт: важно уметь программировать на чем-нибудь одном, дальше переключиться будет проще. Ruby достаточно прост для вхождения.

«Люди устали от сложного, им важно, чтобы все было понятно»

— С чем вы выходили на рынок 13 лет назад?

— Мы не выходили на рынок с продуктом. Это были, скорее, коммерческие предложения и услуги по разработке чего-то на Ruby on Rails. Наверное, в этом смысле наша компания проигрывает продуктовым компаниям. Но, с другой стороны, мы понимаем, что это отдельная индустрия.

Продукты — это не то, что мы предлагаем, это то, что мы сами разрабатываем, чтобы поддерживать квалификацию. У нас нет маркетологов, специалистов по инвестициям. Но мы время от времени что-то делаем. Недавно, например, презентовали проект Rewards.team на венчурном форуме. Сейчас активно его продвигаем. Это продукт для решения кадровых вопросов, он пока некоммерческий. Может быть, станет коммерческим через год и, опять же, не в России.

— На каких рынках сегодня работает ваша компания?

— Новый Орлеан, Калифорния, Чикаго, есть еще несколько мелких штатов. У нас там 10-15 постоянных проектов. Стараемся не превышать уровень комфорта, потому что в жизни важно соблюдать баланс.

— С кем конкурирует Flatstack?

— Мы конкурируем с компаниями в других странах, куда уезжают на ПМЖ сильные специалисты. У нас конкурентоспособные кадры, но если люди видят какой-нибудь дискомфорт, могут взять и переехать в другую страну.

Если смотреть в глобальном смысле, мы конкурируем с крупными корпорациями, которые хантят наших сотрудников. «Яндекс», например. В Казани конкурентов у нас нет, потому что здесь не специализируемся. Мы даже не конкурируем с местными компаниями в США.

— С какой выручкой закончили прошлый год?

— К сожалению, не могу разглашать коммерческую тайну.

— Какое направление занимает наибольший объем в структуре вашей выручки?

— 65% занимает разработка Ruby on Rails-решений. Остальное — мобильные разработки. Рынок новый, перспективный, мы еще не успели переориентироваться в этом плане. И он просто другой — менее инертный.

— Какие тренды на рынке мобильных приложений выделите?

— Если говорить о технической стороне, то в тренде кросплатформенный подход к программированию. Это универсальные приложения, которые работают на всех платформах.

Еще одна тенденция — приложения становятся умнее. Они понимают, что ты в тот или иной момент делаешь и хочешь сделать дальше.

Люди устали от сложного, им важно, чтобы все было понятно. И спрос на это будет расти. Сейчас информационное пространство затрагивает людей старшего поколения, не только молодежь. Поэтому программы пишутся теперь так, чтобы мог разобраться и пожилой человек, и ребенок.

— В целом какие тенденции ощущаете на IT-рынке?

— Чувствуется присутствие миллениалов. Это люди, которые любят получать удовольствие от работы и жизни ежедневно. И не хотят ждать, как более старшее поколение. Некоторые из этих ребят не желают каждый день работать из офиса, им важен комфорт.

Почти вся профессиональная литература у нас написана на английском языке. Это расширяет понимание рынка. Поэтому важным становится отличное знание английского.

Мы конкурируем с компаниями в других странах, куда уезжают на ПМЖ сильные специалисты. У нас конкурентоспособные кадры, но если люди видят какой-нибудь дискомфорт, могут взять и переехать в другую страну

«Если завтра предложат очень много денег, сложно устоять»

— Расскажите о каких-то знаковых своих проектах.

— На некоторые договоры у нас наложено вето о неразглашении, поэтому не могу обо всем говорить. Из сложного запомнился сервис по перевозкам, который мы делали для Манхэттена. Это был один из первых сервисов, который конкурировал с классическим такси. Мы программировали мобильное приложение для пассажиров, которое также устанавливалось в салоне автомобиля, у водителя и администратора. Дальше поддерживали сервис около 4-х лет, затем заказчик продал его.

Сложно было и с точки зрения управления, и с точки зрения взаимодействия с клиентом. Порой американская команда говорила нам — общайтесь с ними сами.

Из позитивного я бы выделил приложение, которое мы написали лет 6-7 назад. Оно позволяло слушать на своем телефоне музыку из аккаунта «ВКонтакте» и, самое главное, кешировать ее. Проект попал в топ-16 приложений в Apple store. Тогда, правда, еще не было «Яндекс.Музыки» и Apple Music.

Каждый десятый человек видел приложение на своем смартфоне. Мы получили определенную известность. При этом писали приложение просто чтобы поразвлечься. На ниве популярности стали получать предложения крутить там рекламу. На такой волне продукт просуществовал пару лет, а потом уже пришли большие ребята — Apple и «Яндекс». В это же время «ВКонтакте» перестал предоставлять доступ к музыке в связи с законодательными ограничениями.

Этот проект помог нам понять, что жизнь продукта быстра и стремительна. И если ты уловил тренд, то уже через пару лет должен принимать решение продаваться или запускать улучшенную версию.

— А как называлось приложение?

— «Меломан». Причем потом уже стали появляться какие-то вирусы, которые выглядели как Меломан, конкуренты с похожим логотипом и названием.

— Google не предлагал вас выкупить?

— У меня есть какое-то непрочитанное письмо, оно написано на русском языке, но там, по-моему, не про это (смеется). Реклама, как обычно. Пока нам таких предложений не поступало.

— Но вы бы хотели?

— Смотря за какую цену. Если к нам завтра придут и предложат очень много денег, сложно устоять. Мы же коммерческая организация.

Не задумывался об этом. Мне нравится моя работа, не воспринимаю ее как рутину.

— Сколько стоят продукты, которые вы делаете?

— Когда нам звонят и просят сделать сайт, мы, конечно, делаем. Но этот рынок достаточно насыщенный, любой студент при желании может проделать такую работу. Мы все-таки специализируемся на более сложных продуктах. Соответственно, и стоимость решений выше.

Простые сайты стоят порядка 100 тысяч рублей, более сложные разработки — от 1 миллиона рублей. Но здесь нет финальной точки, потому что некоторые продукты мы поддерживаем много лет.

— Какова рентабельность вашего бизнеса?

— Не меньше 20%.

«Пресса с обеих сторон перегибает палку, а страдают бизнесмены»

— Самая большая проблема IT-отрасли сегодня — нехватка квалифицированных кадров. Как вы с этим боретесь?

— В целом соглашусь с вами, но если говорить именно про Россию, не сказал бы, что проблема IT-отрасли заключается в отсутствии кадров. Россия исторически сильная инженерная страна. В Казани вообще замечательный микроклимат: у нас есть Иннополис, IТ-парк, бывший министр связи родом отсюда. Проблем с кадрами нет.

Сейчас препоной является, скорее, всеобщая мировая нервозность. Имидж России находится на не очень высоком уровне. Не могу сказать, что это плохо, он просто другой. И для айтишников это немножечко сложно. Наша пресса перегибает палку в одну сторону, западная — в другую. А страдают в итоге простые люди, бизнесмены.

Мы как компания, работающая в B2B и B2C-рынках, видим, что покупательская способность падает. Это тоже проблема. В целом, потребители сейчас склонны меньше инвестировать, потому что откладывают деньги на послезавтрашний день, которые окажется непонятно каким.

— Хорошо, тогда как отбираете людей? Предпочитаете брать «на вырост» или искать готовых специалистов?

— Мы уверены: хочешь получить хорошие кадры — воспитывай их сам. Для этого сотрудничаем с КФУ, преподаем на ИТИСе. Как раз недавно был на вручении дипломов четвертому выпуску.

Но до возникновения этого института была определенная кадровая боль. Как бы я не любил КАИ и ВМК КФУ, оттуда все-таки выходят больше абстрактно ориентированные специалисты. А рынку нужны практико-ориентированные сотрудники.

Сейчас у нас больше 50 постоянных сотрудников. Причем нет особенной текучки. Но это сейчас нас так много, а когда-то мы все умещались в одной комнатке на Ершова. Постепенно стали занимать соседние арендные помещения. Теперь вот перебрались в большой офис на Пушкина. Собирались сесть в IТ-парке, но не срослось.

— Почему?

— Он не бесконечный, а IT-специалистов в Казани много. Был опыт: открывали офис в IТ-парке в Челнах, но закрылись. Несколько локаций — это сложно. К тому же четырехчасовая дорога выматывала, поэтому постоянной локации там больше нет.

Сейчас мы в принципе рассматриваем возможность удаленной работы сотрудников. Раньше удаленный сотрудник был чем-то непонятным. А сейчас IT-специалист может работать откуда угодно, лишь бы ноутбук был рядом. Благодаря технологиям мир стал плоским, если пользоваться терминологией Томаса Фридмана (американский журналист, автор книги «Плоский мир», — прим. ред.). Умным ребятам мы будем давать такую свободу.

«С сотрудниками стараемся дружить»

— В офисе у вас полная демократия: нет обращения на «вы», гибкий график работы. Как вы считаете, нужен ли какой-то разумный баланс в отношениях с сотрудниками?

— В английском языке, как известно, нет обращения на «вы». Наверное, оттуда все пошло. С сотрудниками мы стараемся дружить. Раньше общения было больше, потому что я был моложе. Сейчас не всегда успеваю присутствовать на всех мероприятиях.

В начале, когда мы еще плохо разбирались в кадрах, происходили разные ситуации. Однажды увидел картину: сотрудник снял футболку, потому что ему стало жарко. И проработал так весь день. В таких случаях советовался с дедом, у него большой опыт работы с людьми. Он говорил мне: нельзя допускать, чтобы такое входило в привычку. Поэтому руководителю в такой ситуации нужно сильно удивиться, отреагировать.

Сейчас, если кандидат изначально вызывает у нас подозрения, мы его не нанимаем. Поэтому в команде только те люди, в которых мы уверены.

— Как часто приходилось увольнять?

— Помню, как-то в начале осознали, что наняли человека, который на самом деле нам вообще не подходит. Долго обсуждали, кто из нас троих будет его увольнять, тянули жребий. Это очень неприятно и тяжело. Потом была еще пара таких ситуаций. Со временем, конечно, воспринимаешь проще, но все равно это большой стресс.

В конечном счете мы поняли, что просто не нужно нанимать людей, в которых изначально не уверен. Лучше сначала дать человеку раскрыться в каком-нибудь проекте и только потом формировать трудовые отношения. Но уж если принял сотрудника на работу, бери ответственность за него до конца. Это мое мнение.

— Вытягиваете?

— Стараемся, но не всегда получается.

— Что цените больше всего в сотрудниках?

— Организационные задатки. Мне нравится, когда сотрудники участвуют в обучении, делают презентации, ходят на митапы, многим интересуются. С другой стороны, помимо лидерских способностей, в программистах ценится ответственность. Хочется, чтобы на человека можно было положиться и в разведку можно было пойти.

— Какая у вас средняя зарплата?

— Диапазон может быть большим, от 30 до 180 тысяч рублей. Считаю, что айтишники в плане зарплат находятся в хорошем положении. Если взять, к примеру, рабочие профессии, врачей или учителей, — почему они получают такие маленькие деньги?

Мы поняли, что просто не нужно нанимать людей, в которых изначально не уверен. Лучше сначала дать человеку раскрыться в каком-нибудь проекте и только потом формировать трудовые отношения. Но уж если принял сотрудника на работу, бери ответственность за него до конца

«Понимаю все интересы англоязычной аудитории»

— Все соцсети вы ведете на английском языке. В случае компании это понятно, но ваш личный аккаунт тоже ориентирован на англоязычную аудиторию?

— Как я уже говорил, часть меня думает на английском. Я не только могу предлагать услуги на англоязычных рынках, но и понимаю все шутки, интересы, музыку той аудитории. Важно уметь разбираться в интересах твоих потребителей. Для этого нужно постоянно быть в американской тусовке, что крайне тяжело, когда находишься в России.

— Аккаунты компании ведет носитель языка?

— Да, сотрудница из Аляски. Мы ей отправляем фотографии, она пишет. Мое мнение: контентом должен заниматься человек, который думает на английском языке.

— На ваш взгляд, какими личными и деловыми качествами должен обладать предприниматель?

— Во-первых, обязательно нужно поработать по найму. Это дает не только профессиональные навыки, но и понимание, как разговаривает с тобой шеф, где можно было бы сказать лучше. Еще я бы выделил такие качества, как везение, упорство и позитив. С годами позитива становится все меньше, но нужно беречь эту искорку в себе.

— Но вы бы пошли сейчас работать по найму, если бы вас позвали?

— Как профессионал, я не вижу плюс только в деньгах. Если нужно будет что-то написать и мне предложат работу в хорошей компании, может быть, и соглашусь. Свои плюсы в этом тоже есть — не придется переживать из-за всего подряд. Но не могу сказать, что долго бы продержался. Мне нравится управление. Я, например, временно председатель ТСЖ в своем доме. Мне не живется спокойно (смеется).