«Все постсоветские школы работают одинаково. Везде форсаж и требование результата»

«Вода бывает мыльная, твердая, тяжелая, тягучая»

— Андрей, вы добились очень серьезных успехов в спорте, но история и советского, и российского спорта и ваш личный опыт подсказывают, что большие пловцы не идут в тренеры. Можно перечислить многих выдающихся тренеров прошлого, у которых не было значимых успехов в спортивной карьере, и практически нет на бортике людей с таким бэкграундом, как у вас. Почему?

— Да, практика прошлых лет показывает, что вы правы, и даже есть такой сложившийся стереотип. Большинство известных советских тренеров плавали на разном уровне, многие были с массовыми разрядами. Но зато этот тренер был человеком-оркестром, который мог в одиночку работать с группой и по физподготовке, и на растяжке, и стоять у бортика с секундомером. Способен был даже определять режим питания и необходимой фармакологии. Сейчас уровень результата очень сильно растет, и для достижения высоких результатов нужны целые команды, причем это касается даже детско-юношеского спорта. Скажу на нашем примере: когда я работаю на воде, в зале с детьми трудится специалист по специальной физической подготовке. В каждом деле есть свои специалисты. У меня есть полное понимание и знание того, что необходимо делать в СФП (специальная физическая подготовка, — прим. ред.), но лучше, когда на этом концентрируется один специалист — конечно, по согласованному плану работы с тренером на воде.

Хотя сейчас «на бортике» начали появляться люди с большим спортивным прошлым, к примеру Роман Баренье, который вырастил француза Флорана Маноду. Большое значение приобретают психофизические мотивы, когда мы говорим о том, что вода живая, с ней нужно общаться, ее нужно почувствовать, строить тренировочный процесс на глубоких внутренних ощущениях, к пониманию которых можно прийти только в конце большой спортивной карьеры.

— Ну, про живую, а также мертвую воду нам еще в детстве в сказках рассказывали. А как она отличается с обывательской точки зрения?

— Она бывает мыльная, твердая, тяжелая, тягучая — очень разная всегда.

— Я сталкивался только с мягкой. В молдавской бане один раз намылился и не мог смыть мыло до конца помывки — настолько мягким был состав местной воды.

— Да, и это нужно научиться ощущать, различать, и под эту воду подстраиваться во время старта. Тренер, который не прошел большой спортивный путь, может не знать перечисленного выше и не объяснить эту разницу. Я сам долгое время шел к тому, чтобы встать на бортик, то есть работать тренером, поскольку от этого процесса надо кайфовать. Нужно получать кайф от своего дела, это дает возможность думать о своей работе в любое время. Сложность работы тренером заключается в том, что он всегда в процессе, всегда думает про спортсмена и его подготовку, берет работу на дом.

Я лично закончил с плаванием в 27 лет, когда был на пике спортивного результата, занимал третье место в мировом рейтинге на своей профильной дистанции после Фелпса и Чавича. Но к этому времени я был настолько «изношен» психологически, что не мог заставить себя продолжать карьеру, которая на тот момент состояла только из плавания, плавания и еще раз плавания.

«Я лично закончил с плаванием в 27 лет, когда был на пике спортивного результата, занимал третье место в мировом рейтинге на своей профильной дистанции после Фелпса и Чавича». Фото dp.vgorode.ua

«Спортсменов нужно держать на кураже, на легкости»

— А нельзя было сделать перерыв, чтобы вернуть свежесть и необходимое ощущение кайфа?

— Я сейчас понимаю, что можно было куда-то уехать, сменив привычную и поднадоевшую атмосферу. Так поступил, к примеру, Женя Коротышкин, продлив себе карьеру еще на один олимпийский цикл, на исходе которого стал вторым в Лондоне-2012. А я ушел в 27, хотя мы почти ровесники. Я спрашивал у Александра Попова, как могла сложиться его карьера, если бы он в 1993 году не уехал в Австралию. Он ответил, что, возможно, просто не остался бы в спорте даже до Олимпиады-1996. А уехал — и проплавал еще три олимпийских цикла. Наши западные коллеги, соревнуясь до 30—35 лет, после окончания спортивной карьеры продолжают с удовольствием плавать. У нас же многие не готовы к этому. По себе скажу, что я два года не заходил в воду, работая директором бассейна в Днепропетровске. Настолько был выхолощен годами тренировок. Нагрузку получал, ходя в тренажерный зал, играя в бадминтон, но не плавая.

Возвращаясь к кайфу. До сезона 2003 года я все делал с удовольствием. Волосы дыбом вставали от удовольствия, мурашки бегали. Это было связано и с тем, что руководство нашей федерации особо не делало на меня ставку.

— Неудивительно. При «живой» Яне Клочковой, которая штамповала победы, все остальные пловцы для Украины могли находиться в разряде «чтобы было…».

— Вот, а после рекорда мира и «бронзы» на чемпионате мира на меня началось давление — «Ты должен, должен», ориентированное на олимпийский старт в Афинах-2004. Появилась гиперответственность, а кураж пропал. Пропал года на четыре и вернулся ко мне только к 2007-му, когда я сам перед собой снова начал ставить цели. Прежде всего, цель вылезти из той психологической ямы, куда меня снес груз ответственности. И ко мне вернулись былые результаты и удовольствие от тренировок, когда даже тренер замечал, что я его пугаю своим энтузиазмом. У нас многие не понимают, что подопечных нужно держать на кураже, на легкости, чтобы это было в радость и с удовольствием. Я общался в Америке с Ленни Крайзельбургом…

— Бывшим одесситом Леонидом Крайзельбургом...

— Да-да, который уехал из Союза в 14 лет и попал в новую среду, где учатся от каждого старта получать радость и удовольствие, где акценты расставлены по-другому. Он рассказывал — «это же кайф, когда я встаю на тумбочку, а на меня смотрят люди с трибун, болеют». А мы приезжали на свои старты не за удовольствием, а за деньгами, поскольку одна неудача, вторая, и тебя лишали спортивной стипендии. Плюс неудачи лишали выплат твоего тренера.

— Вы полностью, и как спортсмен, и как тренер, продукт украинской школы. Между тем за час нашего общения у меня сложилось устойчивое ощущение, что я общаюсь с российским спортсменом и тренером. Поскольку подобные мысли и выводы я слышал огромное количество раз от ваших коллег из России.

— Из того, что видел, я сделал вывод, что все постсоветские страны работают одинаково. Везде система детско-юношеских спортшкол, везде в них форсаж, везде требование результата. Мир вокруг изменился, но мы меняться не хотим.

«Из того, что видел, я сделал вывод, что все постсоветские страны работают одинаково. Везде система детско-юношеских спортшкол, везде в них форсаж, везде требование результата. Мир вокруг изменился, но мы меняться не хотим». Фото academy-ap.com

«Давать нагрузку нужно только после окончания периода пубертации»

— По факту только в последние примерно три года юниоры стали переходить во взрослое плавание, как и их иностранные сверстники. А вот, к примеру, Андрей Ушаков, который в 2010 году в эстафете обыграл самого Чада Ле Кло, успел закончить со спортом только-только став студентом нашей Академии спорта.

— Ситуация аналогична во многих странах, из детского «успешного» спорта редко кто приходит в национальную олимпийскую сборную. Потому что к 16 годам наши юниоры выполняли такой объем работы, который необходимо выполнить к 23-м. По восемь раз побывали на сборах в высокогорье, хотя во всех учебниках по физиологии пишут, что вообще не рекомендуется проведение подобных сборов, пока у ребенка продолжается рост и формирование организма. Это приводит к анаболическому эффекту. Если мы даем это в момент роста, то за счет чего парень будет расти в дальнейшем?

— Где-то в Москве сейчас икает тренер Этери Тутберидзе, реагируя на такую постановку вопроса. Это я пошутил.

— Ребенок уже побывал в горах, плывет по 20 километров в день, а дальше что? Плыть по 30—40 километров? Дайте ребенку вырасти, прогрессируя на мягкой работе, работая в зале с собственным весом, совершенствуя координацию, технику. Закончится период пубертации — давайте нагрузку. Это продлевает спортивную жизнь. А наш ребенок к 14 годам уже не хочет заниматься спортом и видеть своего тренера и бассейн, перетренировавшись, и с 15 лет у него результаты не растут, и это происходит у всех по-разному.

— В 1982 году сборная СССР дала в Гуаякиле настоящий бой американским пловцам, встретившись с ними после бойкота Олимпиады-1980. А в Ворошиловграде в том году родился будущий пловец Андрей Сердинов. Как вы пришли в плавание?

— Это был жизненно необходимый навык, которым вначале овладел мой старший брат, а потом и меня родители привели в секцию. Года три я ходил на тренировки без особого энтузиазма, а потом, лет в десять, заявил маме: «Я хочу стать чемпионом». С того момента проблемы с подготовкой меня к тренировкам закончились, я уже сам собирался и шел. Судя по всему, это был 1992 год.

«Надо объяснять, что деньги — как дождь. В какой-то момент перестают капать»

— Нашли время, что называется. Союз развалился, и под его обломками было погребено практически все, включая стройную систему функционирования ДЮСШ. В СССР все затраты по инвентарю, сборам, поездкам на соревнования лежали на государстве. У нас в России в девяностые годы все это переложили на плечи родителей. А как было у вас?

— Из того, что я помню, поначалу у нас все было бесплатно, а потом с родителей начали взимать оплату. Сумм не помню, они тогда были в купонах, которые сейчас ушли из обихода.

Первая победа. 1992 год дистанция 50 м на спине и 50 м кроль. Фото facebook.com

Зато помню, что денег в нашей семье не было, мы на лето брали подряды в колхозах, где и работали как фермеры. Я сам частенько стоял на прополке буряка (свеклы, — прим. ред.) и других сельскохозяйственных культур. Мы из городских жителей превратились в деревенских, дедушка завел хозяйство, живность, помню, у нас козы появились. Все так жили, выживая.

Но мне повезло, что рост цен на абонементы начался в то время, когда я был в четвертом классе, а с пятого меня взяли в специализированный, спортивный. Поэтому на тренировках мы экономили, а поездок на соревнования у нас и вовсе не было. Соревновались на чемпионате города, области, все это дома, в Луганске. С седьмого класса я попал в училище олимпийского резерва, это уже приблизило меня к профессионалам. Тем более что начался быстрый рост результатов, и уже в 1999 году, в 17 лет, я выиграл чемпионат Европы среди юниоров.

Все эти результаты я выполнил на мягкой работе, без космических объемов, изнуряющих тренировок, за что огромное спасибо моему тренеру Эдуарду Булкину. До этой поры ему еще приходилось изыскивать средства для финансирования своих поездок со мной по соревнованиям, дальше, после выигрыша чемпионата Европы, эти затраты уже компенсировались бюджетом. Тогда и я получил возможность зарабатывать. Что душой кривить, у нас есть определенное финансирование, причем идет оно из разных источников. И стипендия члена сборной, и из спортобщества, и прочее. Там ставка, тут полставки, плюс премиальные, а в общей массе это составляет приличную сумму.

Другое дело, что нам не хватает финансовой грамотности. В сборной Англии, я знаю, привлекают специалистов, которые посвящают спортсменов в экономические вопросы, объясняют, куда можно вкладывать гонорары. Мы же этого не понимаем, превращаясь в людей одной функции: умеем плавать и все. А надо объяснять, что деньги, они как дождь — в какой-то момент просто перестает капать.

— Так было и у вас?

— Да. В результате, когда закончил карьеру, у меня были решены только жилищный и транспортные вопросы. Была квартира и машина, а в остальном я был гол, как сокол. Даже в поход за знаниями пришлось отправляться с чужими деньгами, которые занимал.

— Развал СССР лишил спортсменов с постсоветского пространства такой прибыльной статьи доходов, как фарцовка, когда привозили из-за рубежа импорт и сдавали его в комиссионки. Сейчас бизнес спортсменов представляет собой покупку квартиры и дальнейшую сдачу ее в наем.

— Так для этого надо хотя бы умудриться купить эту квартиру. Если говорить о моих коллегах по сборной, то из порядка 25 человек у нас в лучшем случае только половина решила свои же жилищные проблемы.

«Да, мы поднимались вверх уже в независимой Украине, но воспитывали нас тренеры из советской школы». Фото isport.ua

«Мы все выросли из советской школы»

— В 90-е годы россияне одномоментно перестали интересоваться спортом, кино, музыкой, поскольку спортсмены и артисты играли, а обыватели выживали. Интерес к спорту начал возвращаться в середине 90-х, когда после Олимпиады 1996 года государство начало премировать спортсменов, а уж Олимпиаду-1998 в Нагано смотрела вся Россия. Как обстояли дела на Украине?

— Не могу сказать за всех, но по моей практике скажу, что интерес к пловцу Сердинову проснулся в 2000 году. Но это было естественно, поскольку я начал показывать высокие результаты, стал бронзовым призером чемпионата Европы, отобрался на Олимпиаду. Тогда и началась какая-то суета вокруг меня, интервью, какие-то встречи.

Основная сложность пришлась, наверное, на судьбу моего тренера Эдуарда Сергеевича. Я ему безгранично благодарен, поскольку он тренировал меня не для того, чтобы в конечном итоге решить какие-то свои меркантильные вопросы, а чтобы я стал сильным спортсменом и достойным человеком. Отдал мне 15 лет своей жизни, подчас в ущерб собственной семье. Спортивная карьера настолько сложна, что, говоря по-честному, те, кто прошел этот путь, зачастую не хотят отдавать своих детей в большой спорт. Чтобы не быть голословным, среди моих знакомых никто не захотел вырастить из своего ребенка чемпиона.

— На момент развала СССР лучших результатов добивалось российское плавание во главе с Поповым, Евгением Садовым, Денисом Панкратовым. Но уже в ваши времена вперед вырвалась Украина, с «золотой рыбкой» Клочковой, Бреусом, Лисогором, Силантьевым, Червинским, вами. За счет чего?

— Ну, на Олимпиадах из перечисленных вами отличались только трое — Клочкова, которая была непобедима в те годы, Силантьев и я. А в целом можно назвать победу в медальном зачете на чемпионате Европы 2004 года.

Да, мы поднимались вверх уже в независимой Украине, но воспитывали нас тренеры из советской школы. Мой наставник Эдуард Булкин, еще будучи только начинающим, попал в обойму сборной СССР. Ею руководил главный тренер Сергей Вайцеховский (отец олимпийской чемпионки и известной спортивной журналистки Елены Вайцеховской, — прим. ред.). Вайцеховский устраивал для всех мозговые штурмы. Задавал тему для размышлений, и все тренеры по несколько часов делились своим мнением по этой теме. Спорили, ругались, приходили к консенсусу. И, как говорит мой тренер, он растил меня на багаже знаний, полученных тогда.

Проблема в том, что к этим знаниям и методике сейчас многое прибавилось. Подводная видеосъемка, детальный анализ крови, подбор питания, масса новых вещей, которые мы мало используем. Спортсмены же бывают двух типов — одни плывут, другие мучаются. Побывав сейчас во многих регионах, я отмечу, что очень много способных детей. Правильно работая с ними, можно выводить их на определенный уровень результатов. Иногда смотришь на ребенка — он просто лежит на воде, она сама толкает его вперед, плывучесть просто на зависть.

— Вам повезло с тренером, вы сразу же начали показывать хорошие результаты, но дебютную Олимпиаду в Сиднее нельзя назвать успешной.

— А это потому, что я допустил ошибку, о которой сейчас рассказываю своим подопечным. Она заключалась в том, что за день до старта я пошел в развлекательную зону и завис на игральных автоматах. Конкретно это был аэрохоккей, в который я играл минут сорок. В результате у меня одна рука просто онемела, бицепс, трицепс, плечо — все отвердело. Я так нагрузил конечность, что даже сеансы массажа не помогали. В итоге пришлось на старте плыть практически одной рукой. Показал 17-й результат, став первым запасным в полуфинале. Мне было 17 лет. Вот эту историю, среди прочих, я рассказываю ученикам, чтобы они понимали: судьба дает нам шансы, но их очень мало, чтобы терять их таким бездарным способом.

— Больше не совершали подобных ошибок?

— Ну как не совершал? Связанных с физическим состоянием, пожалуй, нет, но были ошибки психологического плана. Внутреннюю энергию надо копить, а бывало состояние, когда тебе завтра стартовать, а ты «пустой», без куража. Это можно преодолеть переключением внимания, погулять, без фанатизма, с природой пообщаться, уйти от монотонности циклических тренировок.

«Сейчас, обладая жизненным опытом, я понимаю, что в период той же самой подготовки к Олимпиаде у человека все должно быть идеально, в том числе в личной жизни». Фото facebook.com

«В какой-то момент соревнования стали ярмаркой штанов и купальников»

— Большая часть вашей карьеры как раз пришлась на плавание в штанах, настолько «офигительных», что мировое плавание переписывало все рекорды мира. Как вы к этому относитесь?

— В них поплыли даже те, кто природой не был предрасположен к быстрому плаванию, обладал жестким корпусом, и в какой-то момент соревнования перестали быть выяснением отношений между спортсменами, а стали ярмаркой компаний по производству штанов и купальников. Конкретный пример — серб Милорад Чавич, который в купальнике 100 метров баттерфляем плыл за 49,9, а без него ни разу не смог выйти из 51 секунды. Австралийцу Иану Торпу эти технологии очень помогали, поскольку он был «рыхловат», а слитный купальник скрывал эти недостатки и помогал ему идеально держаться на воде.

Я иногда прикидываю, что Попов плыл 48,1 в плавках, и какой результат у него был бы в купальнике? Он бы, мне кажется, в лучшей форме мог выплыть из 46 секунд. Поэтому, верни нынешних чемпионов в эпоху тех плавок 20-летней давности, не факт, что они покажут привычные им высокие секунды.

— Олимпиада в Афинах 2004 года, где вы стали третьим после Фелпса и Крокера, стала пиком вашей карьеры?

— Скорее всего, да. Я был отлично готов, хотя доктор нашей команды, анализируя мое состояние, описал его как выступление на фоне сильнейшего стресса. На этом фоне мало кто может улучшать свои результаты. Я показал рекорд Европы, стал третьим, но когда коснулся бортика и посмотрел на табло, то не чувствовал радости. Наоборот, было ощущение, что наконец-то все это закончилось. Дело в том, что подготовка к Олимпиаде занимает практически все твое время. В итоге ее окончание встречал изможденным. Помню, что после Олимпиады приходил в себя месяцев шесть.

Сейчас, обладая жизненным опытом, я понимаю, что в период той же самой подготовки к Олимпиаде у человека все должно быть идеально, в том числе в личной жизни. Выходя на старт, ты должен быть абсолютно уверен, что все вопросы решены — бытовые, личные, что тебя дома ждут, и все в жизни ровно. Пусть даже это будет неправдой, а правду от тебя скрывают, поскольку она горькая. Слышал, что морякам дальнего плавания никогда не сообщают плохих новостей из дома. Спортсмен-олимпиец во время подготовки тоже должен быть в таком информационном коконе, иначе он постоянно перекручивает негатив внутри себя, переживает, сжигает себя изнутри. В результате у него кирпичи в голове, гири на ногах. Перед Афинами у меня была ситуация из этой области, личного плана.

— Как складывалась ваша карьера после олимпийских Афин? По идее, вас должны были на руках носить.

— После 2004 года у меня была выстраданная медаль чемпионата мира в Монреале. Выстраданная, поскольку я столкнулся с финансовыми проблемами. В Украине спортсмен, показавший высокий результат, получает на следующий год достойное финансирование (в России этот срок растягивается на весь олимпийский цикл, — прим. ред.). Но по каким-то причинам я не попал в число финансируемых, хотя, помимо Олимпиады, у меня была медаль чемпионата Европы.

Я пошел на прием к министру спорта. Он пообещал решить вопрос, но время шло, приближался чемпионат мира, а денег не было. Долг уже составил приличную сумму, это меня серьезно угнетало. Физически я был готов супер, а психологически… Еле-еле попал в финал с шестого места. За день до финала со мной встретился друг, выслушал ситуацию и порекомендовал психологически разгрузиться, чтобы подойти к финалу раскрепощенным. И предложил перед выходом на старт представить конфликтную ситуацию, где необходимо ввязаться в драку, докрутить себя до состояния «держите меня семеро». В итоге финишировал третьим.

«После 2004 года у меня была выстраданная медаль чемпионата мира в Монреале. Выстраданная, поскольку я столкнулся с финансовыми проблемами». Фото facebook.com

«На Олимпиаде перекроили время стартов из-за американского телевидения»

— Поначалу вы себя разгрузили, а затем накрутили до предконфликтного состояния.

— Да, а на следующий день после старта случился конфликт реальный. У сборной была комбинированная эстафета, на которую я отказался выходить. Потому что руководство нашей сборной не решает мою проблему, которая полностью в их компетенции. Вышел скандал, статьи в газетах, министр рвал и метал, но после этого буквально за неделю мне закрыли все долги. Думаю, что в идеальной ситуации я бы мог претендовать и на «серебро», с учетом того, что Фелпс проплыл не очень, и я мог сделать его в финале. А победил Крокер.

— А вы хоть раз «делали» Фелпса?

— Не могу сказать точно, кажется, был какой-то старт на Кубке мира, где я проплыл быстрее, но не поручусь, что не ошибся. Что касается моего отказа, то ребята по эстафете, кстати, сказали, что я мужик, поскольку они думали, что когда на меня будут давить, я включу заднюю и откажусь от своей позиции. В итоге их дисквалифицировали за фальстарт.

— В Пекине вы откатились на седьмое место. Трудно было стартовать на азиатском континенте?

— Там из-за американского телевидения вообще было перекрученное расписание стартов. Дело в том, что ты годами привыкаешь к тому, что с утра идут предварительные заплывы, а полуфиналы и финалы вечером, старт по местному времени. Как-то подстраиваешься под это. А в Пекине полуфиналы и финалы проводили утром по местному времени. Зато в Америке в это время был вечер, и трансляция шла в прайм-тайм. В итоге я регрессировал с каждым стартом, плывя в финале хуже, чем в предварительном старте и в полуфинале. В том числе и потому, что стартовать утром просто не мог, не высыпался, чувствовал себя разбитым.

Америка на тот момент была реальным хозяином всего мирового плавания. Ее федерация USA Swimming сотрудничает с Национальным управлением по аэронавтике, и карбоновые купальники фирмы СПИДО на американских пловцах была совместной разработкой с NASA. Помимо того, NASA были разработаны технологии, благодаря которым биологические часы человека за два-три дня могли быть перестроены под любой временной режим: азиатский, американский, европейский.

Персонально моей проблемой было еще то, что наша федерация не смогла договориться со СПИДО, чтобы они заранее привезли новые купальники «Лейзер» и мы смогли их апробировать. Я плыл с немного непривычными ощущениями, плюс у меня опять, как и перед Олимпиадой в Афинах, был личные «головняки». Один связанный с девушкой, другой — с тем, что в федерации во мне разуверились. Когда мы подавали график подготовки на Олимпиаду, в федерации ответили — вы вначале отберитесь на старт, тогда и будете готовиться к нему. В итоге у меня было сразу три отбора на Пекин, а это означает три выхода на пик формы за год. Ситуация меня настолько измучила, что удержать форму оказалось не по силам.

— В 90-е годы Россия не готова была принимать людей после спорта на профильную работу. В нулевые этой проблемы уже не было. Открывались спортшколы, фитнес-центры росли, как грибы, что позволяло решить проблему с трудоустройством в родственной профессии. Как обстояли дела на Украине?

— Поначалу я пошел учиться, заняв под это деньги, и мне оказал поддержку Дмитрий Качуровский (президент федерации плавания Украины, — прим. ред.), за что я ему безгранично благодарен. Получил образование по специальности МВА. Начал работу в том же бассейне, где ранее тренировался, «Метеор» в Днепропетровске. Поначалу был администратором, потом спортивным директором и затем возглавил этот Дворец водных видов спорта. Вошел в президиум федерации плавания, после чего подал заявку на должность главного тренера сборной Украины.

«Я пошел учиться, заняв под это деньги, и мне оказал поддержку Дмитрий Качуровский (на фото), за что я ему безгранично благодарен. Получил образование по специальности МВА. Начал работу в том же бассейне, где ранее тренировался». Фото wikipedia.org

«Наш пловец выступает за Азербайджан. На Украине он никогда бы не заработал таких денег»

— Каково сейчас положение в плавании Украины? Есть лидеры Михаил Романчук, Андрей Говоров, Дарья Зевина, была Виктория Солнцева.

— Да, но она уже давно выступает за Турцию под фамилией Гюнеш. Я считаю, что сейчас лидер Михаил Романчук, который правильно развивается, у него хорошие шансы на Олимпиаду, вдумчивый тренер. Но в целом, если смотреть на чемпионат страны, то ситуация аховая. В принципе, в Украине очень непростая ситуация в любой сфере, спортивная не исключение. Сейчас у нас огромное количество тренеров уехало из страны, вслед за спортсменами. Хуже всего, что эти спортсмены из сборных, которые находились в шаге от пьедестала почета. И это их выбор в сложившейся ситуации.

— В спортивном плане Украина превратилась в страну-донора, откуда повально бегут спортсмены. Если говорить о бывшем СССР, то в Азербайджан, Казахстан, Россию, их сборные, их команды. Это вызвано политическими или экономическими проблемами?

— Мне кажется, что экономическими. Изменились возможности. Если человек уровня мастера спорта международного класса получает 200—300 долларов, как и лет пять назад, а при этом потребительская корзина сильно подорожала, то нужно иметь сильную мотивацию, чтобы отказаться от перехода в другую сборную, где предлагаю намного больше, плюс полный пансион. У нас пловец уехал в Азербайджан, успешно выступает на Исламиаде, Исламских играх солидарности, и только призовыми заработал порядка миллиона долларов. Там же уровень плавания, прямо скажем, невысок, а уровень призовых очень даже достойный. В Украине он бы никогда в жизни не заработал столько же.

Правда, не всегда переход связан только с экономикой. К примеру, Солнцева переходила в сборную Турции, пытаясь разрешить конфликтную ситуацию, которая сложилась у нее в Украине. На мой взгляд, в итоге Виктория просчиталась, поскольку отказалась от сотрудничества с российским тренером Ириной Вятчаниной, с которой у нее был серьезный прогресс, результат под рекорд мира.

— Вы сейчас занимаетесь тренерской деятельностью?

— В том числе. Помимо привычного проведения тренировок на определенной базе, мы с другом создали спортивное агентство «Дейли спорт», которое занимается проведением спортивных сборов, конференций, семинаров, мастер-классов в различных местах и по разным видам спорта. Один из таковых проходил и в Казани, «Дейли свим камп», плавательный лагерь, в котором принимали участие в том числе действующие пловцы — Олег Тихобаев, супруги Фесиковы, Сергей и Анастасия, и я. Мы профессиональные спортсмены нынешнего и прошлого, с самым свежим пониманием того, что из себя представляет спорт, в частности плавание. В сферу нашей деятельности входит организация и проведение сборов, на которых мы работаем с юными спортсменами самого разного возраста. К примеру, на это лето мы готовим большой проект в Черногории, в котором будет работать команда из профессионалов самого высокого уровня. Также будет еще несколько проектов по другим видам спорта.

— Участие Анастасии Фесиковой (в девичестве Зуевой) не означает, что она ушла из профессионального спорта?

— Нет, она, как и ее муж Сергей, и другие — мы все друзья, которые готовы поделиться накопленным профессиональным опытом и наработками из тренерской деятельности. Это мастер-классы разной продолжительности, с активным вовлечением юных спортсменов в тренерский процесс. Хорошим примером стала работа моего коллеги из Украины Михаила Зубкова, который часто приезжает в Казань в составе делегации, проводящей здесь международные соревнования Mad Wave Challenge под руководством Дениса Пиманкова.

«Мы профессиональные спортсмены нынешнего и прошлого, с самым свежим пониманием того, что из себя представляет спорт, в частности плавание. В сферу нашей деятельности входит организация и проведение сборов, на которых мы работаем с юными спортсменами самого разного возраста». Фото facebook.com

«Все участники наших лагерей делают шаг вперед»

— Кто приезжает на эти сборы, напоминающие фестивали в привычном для нас понимании?

— Дети из разных стран, в том числе и их тренеры. Были детишки из Казахстана, Испании, Финляндии, но подавляющая масса представляла Россию. Есть такие, кто приезжает уже не на первый сбор. Главным является желание детей и возможности их родителей, поскольку финансирование таких сборов идет за их счет. Они видят прогресс и понимают, что это не траты, а инвестиции в будущее своего ребенка. При этом мы помогаем готовить детей к стартам, не включаем форсаж — это один из малопринятых аспектов работы современной системы спортивных школ. Наша задача указать на ошибки в технике, найти и предложить способы исправить их, а самое основное — научить спортсмена самостоятельно контролировать себя и свои движения. Мы же сами прошли этот путь, совершая такие же ошибки, зачем снова наступать на те же грабли.

Это, кстати, не попытка переучить детей от того, что они узнали от своих действующих тренеров, нет. Мы за то, чтобы спортсмены приезжали на наши сборы со своими тренерами, и мы работали в дуэте, дискутировали, глядя на детей свежим взглядом. И как показывает практика, все участники наших лагерей делают шаг вперед. За счет чего? Зачастую юные спортсмены перестают реагировать на слова своего тренера, они, так сказать, «приедаются» друг другу, говорю это и на своем примере, когда я пропускал мимо ушей слова Эдуарда Булкина. А наши тренеры, не назову их кумирами, но это люди очень значимые в мировом спорте, и их мнение может быть очень авторитетными для спортивной поросли.

— Для нас, родившихся в СССР, в этом нет ничего странного, но за 27 лет, что наши страны живут порознь, выросло не одно поколение, которое может задать вопрос: почему вы, украинец, стали работать в России?

— Я выступал за сборную Украины, хотя получал немало предложений о смене спортивного гражданства. После окончания спортивной карьеры работал и директором бассейна, и в должности главного тренера сборной Украины вплоть до Олимпиады в Рио. Но так сложились обстоятельства, что мы разошлись во взглядах с руководством украинского плавания и появились серьезные финансовые трудности — из-за того что федерация потеряла главного спонсора. У меня трое детей, нужно заботиться о них. Я начал искать возможности дополнительного дохода для семьи.

На данный момент Санкт-Петербург — это только место базирования (там находится офис нашей компании, там же в одном бассейне я работаю в индивидуальном порядке), поскольку сами мастер-классы мы проводили и в Украине, и в Финляндии, были в Саудовской Аравии. Сейчас нет никаких ограничений, мы можем провести спортивное мероприятие в любой стране мира.