Ирина Купряхина: «К 2050 году профессии портного не станет»

«Мы уже носим бесшовное белье и обувь, созданную на 3D-принтере, — и это только начало изменений в легпроме»

— В этом году в Казани пройдет чемпионат WorldSkills, в котором вы выступаете в качестве сертифицированного эксперта по компетенции «Технология моды». Как вы стали экспертом WorldSkills?

— В 2015 году, когда в Казани проходил национальный чемпионат по WorldSkills, Ирина Филичкина, руководитель и международный эксперт нашего сообщества по «Технологии моды», предложила мою кандидатуру в качестве эксперта. Один из модулей компетенции «Технология моды» называется «Конструктивное моделирование методом наколки». В наших учебных заведениях отдельно такой предмет не преподают, изучают только поверхностно. Однако этот предмет есть в мировых стандартах. Я давно самостоятельно обучалась этой технике в Германии и в Перми у Ирины Филичкиной (готовит модельеров-конструкторов высшей категории по немецкой методике кроя Muller & Sohn, — прим. ред.), поэтому меня пригласили в WorldSkills преподавать соответствующий модуль.

— Что необходимо было сделать, чтобы стать экспертом WorldSkills?

— Мне надо было за 2 месяца посетить порядка четырех-пяти чемпионатов в различных регионах страны, пройти интенсивное обучение, чтобы сдать тестирование. Таким образом я попала в союз экспертов и сейчас являюсь одним из 20 сертифицированных экспертов Татарстана и союза WorldSkills России по компетенции «Технология моды». Татарстанских ребят к участию в WorldSkills я начала готовить с 2016 года.

— Какие изменения за это время произошли в подготовке портных к чемпионату WorldSkills?

— Изменения произошли кардинальные. Если в 2015 году мы проводили чемпионат на бытовых швейных машинах, то сейчас в нашем Ресурсном центре легкой промышленности стоят машины, разработанные по самым последним японским технологиям. Мы используем передовые техники в области макетирования и конструирования. После того, как побывала на площадках WorldSkills, тоже купила японские машины. Поняла, что ничего лучше приобрести не смогу.

В Ресурсном центре будут готовить специалистов будущего, которые станут востребованы через 10—15 лет. Мы говорим о том, что к 2050 году профессии портного не будет, а в производстве перейдут к бесшовным технологиям. Мы уже сейчас носим обувь и кроссовки, созданные на 3D-принтере, надеваем бесшовное белье, и это только начало изменений в мире легкой промышленности.

После того, как побывала на площадках WorldSkills, тоже купила японские машины. Поняла, что ничего лучше приобрести не смогу

— О каких специалистах будущего идет речь?

— В декабре в Казани мы представили новую профессию «Компьютерный модельер». Речь идет об изготовлении одежды на аватарах. Эта немецкая технология называется Assyst. С ней работает весь премиум-сегмент и такие компании, как Hugo Boss, Adidas, Nike. Программу нам помогло закупить правительство РТ.

Для создания одежды человек заходит в боди-сканер, который сканирует его с трех сторон и выводит готовый аватар на компьютер. Таким образом, на экране появляется точная копия фигуры человека. Благодаря боди-сканеру компьютерный модельер может создать макет одежды, приложить цвет, фактуру, а когда будут готовы лекала, сделать практически готовое изделие. Оно надевается на аватар, модельер видит как надо улучшить одежду: где добавить ткань, убрать заломы.

— Не уничтожает ли подобное автоматизирование индивидуальный стиль швеи?

— Технический прогресс улучшает качество изделия и увеличивает скорость его изготовления. Раньше швея работала с утюгом, а сейчас положила ткань под пресс и готово. Вышивку могла создавать 3 дня, а машинка может сделать ее за полчаса. К тому же это уменьшает себестоимость изделия.

Никто не отменяет ручной труд, поскольку одежда, сшитая руками, имеет высокую ценность и стоит дорого. Но, к сожалению, у нас мало кто может себе ее позволить. Мы уходим в сторону дешевой и быстро сшитой одежды. Надеваем трикотаж, потому что он удобен. Понятно, что если предстоит прием у президента, то вы наденете платье от кутюр и для этого возьмете его напрокат. Нет смысла покупать такую одежду, если вы не артист.

«Мы откатились назад — в нашей области некем похвастаться»

— Каких успехов за время участия Татарстана в WorldSkills достигли наши портные?

— К сожалению, с 2015 года у нас произошел откат. В 2015—2016 годах была девочка, которая попала в сборную России, но сейчас мы откатились назад и в нашей области некем похвастаться. Надеемся, что в этом году сможем показать лучший результат и окажемся на лидирующих позициях. Появились ребята, на которых можно сделать ставку.

— Если говорить о наших минусах — в чем мы отстаем от участников из других стран?

— У нас слабая подготовка. Я не говорю о ребятах, участвующих в сборной команде, их натаскивают. Речь идет о подготовке в СПО, вузах. Советскую систему образования разрушили, а на смену ей ничего не пришло. Наши преподаватели перерабатывают огромное количество бумаг, а это сказывается на учебном процессе.

Учителя, которые готовили меня, ушли на пенсию, а новых — нет. Даже моего возраста преподавателей нет. Я пришла в WorldSkills, потому что понимаю: без передовых технологий не смогу работать. Но желающих учиться новому мало. Колледж, получив ресурсный центр, начнет работать по новому, но на это уйдет несколько лет. Преподавателям надо уже сегодня переходить на новые стандарты обучения с учетом вызовов времени.

Никто не отменяет ручной труд, поскольку одежда, сшитая руками, имеет высокую ценность и стоит дорого. Но, к сожалению, у нас мало кто может себе ее позволить

— Что может стать для них мотивацией к изменениям?

— WorldSkills и занимается мотивацией. Он способен дать толчок к развитию не только детям, но и преподавателям. В Казанском колледже технологии и дизайна ввели демо-экзамен по стандартам WorldSkills. Если раньше студент учился спустя рукава, ему было достаточно тройки, то теперь он проходит демо-экзамен, во время которого за 2 дня должен изготовить изделие. После этого экзамена производитель четко понимает, кого возьмет на работу. На выходе видно, чему студент научился, поскольку на манекене висит готовое изделие, результат его учебы. Таким образом, дается оценка не только работе ученика, но и педагога, что стимулирует к развитию обоих.

— Есть ли у наших ребят сильные стороны по сравнению с соперниками из других стран?

— В прошлом году российская сборная стала второй на Евроскиллсе, причем в предыдущем конкурсе, проходившем 2 года назад, мы заняли пятое место. Это большой прорыв и хорошая заявка на победу. Я являюсь тренером российской команды и могу сказать, что девочки там сильно замотивированы на победу. Во время конкурса они посещают разные страны, регионы, их обучают не только российские мастера, но и мировые звезды. И это хороший стимул, чтобы двигаться вперед.

Они уже сейчас способны дать фору любому специалисту, проработавшему 20—30 лет на предприятии. Участницы WorldSkills владеют английским языком, разносторонне развиты. При желании они могут работать в любой стране мира. Россия только недавно влилась в движение WorldSkills, у нас прошло шесть национальных чемпионатов, мы только делаем первые шаги. Кто будет двигать нашу легкую промышленность? Дети, которые сейчас участвуют в WorldSkills. Хотелось бы в их лице найти сподвижников.

— Что входит в компетенцию «Технология моды»? Какое задание должны выполнить конкурсанты?

— Компетенция состоит из пяти модулей: макетирование, конструирование, пошив изделия, декорирование и эскизирование. Во время жеребьевки участники узнают, какую модель будут шить. Через два с половиной дня они должны выпустить готовое изделие. Сейчас мы убрали из компетенции декорирование. Чтобы ускорить работу над изделием, раньше заканчивали самыми последними, непрерывно работали 22 часа. Это тяжело и детям, и экспертам, поэтому убрали один модуль.

— В каком регионе России готовят лучших специалистов в «Технологии моды»?

— В Иванове, Ярославле, Самаре, Новосибирске. В Казани не осталось больших предприятий, последним был «Адонис» и тот умер. Нет больших компаний по пошиву одежды, нет и кадров. Если в Иванове что-то еще осталось, то у нас только небольшие малые предприятия. У нас было 10 крупных швейных фабрик в Казани, Зеленодольске и других городах республики. Остались фабрики в Кукморе, Нижнекамске, Бугульме, новые фабрики в Аракчино.

— Что стало причиной закрытия фабрик? Дешевая одежда с китайского рынка?

— Во-первых, в России большое количество нелегального производства, завозят дешевую одежду из Кыргызстана, Китая. Легальному производителю в России с высокими ставками налогообложения, с постоянным ростом цены на энергоносители, транспортные услуги выжить сложно. Цена нашего товара выше, чем в этих странах, так как там государственная политика направлена на поддержку производителя. У них в несколько раз ниже налоги и энергоносители. Соответственно и цена другая. А крупные предприятия в республике рухнули из-за слабого менеджмента, который поставили хозяева-банкиры, а сегодня они сами обанкротились.

У нас очень дорогие энергоносители. Я как производитель внедряю элементы бережливого производства. Новый цех оборудовала энергосберегающими лампами, швейными машинами, соответствующими классу А по энергосбережению. Надеюсь, они позволят сэкономить на 30процентов больше электроэнергии, чем обычное оборудование. Во всяком случае, так заявлено в документации швейных машин.

Преподавателям надо уже сегодня переходить на новые стандарты обучения с учетом вызовов времени

«Никто не хочет шить, все мечтают быть дизайнерами»

— Насколько чемпионаты WorldSkills способствуют развитию рабочих специальностей в России? Возрос ли интерес к швейному делу в Казани по сравнению с началом вашего преподавания в Казанском колледже технологии и дизайна?

— Нет, к сожалению, интерес не появился. В прошлом году в Кукморском техникуме даже не набрали одну группу для подготовки портных. Никто не хочет шить, все мечтают быть дизайнерами. Многие говорят: «Я пришел учиться на дизайнера, а вы преподаете мне технологию». Студенты разочаровываются и уходят. Сегодня есть такие дизайнеры, посмотрите в интернете: что-то взяли из инстаграма, бирку повесили и это считается дизайном.

— Разве дизайнер не должен уметь шить и знать основы технологии пошива?

— Не всегда. Я убеждена, что дизайнеру не обязательно знать технологию, потому что это сдерживает полет фантазии. Единственное, рядом с ним должен быть конструктор, который будет понимать его рисунки. Тогда возникнет правильный тандем: один творит, другой воплощает.

— Вам удалось поработать в тандеме с казанскими дизайнерами?

— Я много с кем сотрудничаю. Мы работаем как лаборатория для молодых дизайнеров. К нам приходят дизайнеры, которые хотят открыть бренд. Они мало понимают в технологии пошива, некоторые приносят картинки, фотографии из инстаграма. Мы находим общий язык и создаем изделия как для студентов вузов, так и для раскрученных брендовых марок.

— С какими марками работаете?

— Не могу сказать, они не хотят это афишировать.

«Наш двигатель прогресса — нехватка кадров»

— Сколько выпускников, окончивших учебу по специальности «дизайнер», работают по профессии?

— Согласно статистике института легкой промышленности, 25 процентов наших выпускников устраиваются на работу по специальности. Но многие из них открывают ИП и работают как предприниматели, а на предприятиях оседает 3—5 процентов дизайнеров. Много выпускников уходит в сектор графического дизайна или рекламы, которые сегодня очень востребованы.

В этом вопросе я поддерживаю белорусский подход: после окончания вуза студент должен 3 года отработать по специальности. Если не хочешь, то должен вернуть государству деньги, потраченные на учебу. Таким образом человек понимает, нужна ему новая профессия или нет. Мы пытаемся через государственные органы распространить этот метод и у нас.

Также нравится подход к учебе в Новосибирске. Там колледжи легкой промышленности тесно сотрудничают с большими фабриками. Например, они набирают на первый курс 120—150 портных и обучают их на оператора швейного оборудования. Студенты могут работать на любом автомате: вышивальном, вязальном. После окончания первого курса, если учащиеся не хотят продолжать обучение, они уходят работать на предприятие швеями-мотористами.

На втором курсе обучают профессии портного. Эти студенты многое умеют делать руками, изучают технологию обработки изделия и при желании могут работать в частных ателье, где нет потока по производству швейных изделий. На третий год готовят закройщиков, конструкторов, и на четвертый остается меньше всего студентов, которые и становятся дизайнерами. У нас же дизайнеров готовят отдельно, наверное, здесь надо более внимательно присмотреться к ГОСТам обучения.

Я убеждена, что дизайнеру не обязательно знать технологию, потому что это сдерживает полет фантазии. Единственное, рядом с ним должен быть конструктор, который будет понимать его рисунки. Тогда возникнет правильный тандем: один творит, другой воплощает

— Значит, на рынке спрос на портных больше, чем на дизайнеров?

— Да, портных не хватает. Хотя на следующий год еще два учебных заведения в Казани — профессиональный лицей №41 и колледж малого бизнеса и предпринимательства — закроют направление по подготовке по этой специальности. Мотивируют это отсутствием студентов.

— Как вы выходите из этой ситуации?

— Тяжело. Мне, как председателю Союза предпринимателей текстильной и легкой промышленности, постоянно звонят производители, жалуются на нехватку портных.

— Выпускники школ не хотят обучаться на портных, потому что в отрасли низкая зарплата?

— Неправда, сейчас портные получают в районе 25 тысяч рублей, а те, кто занимаются кожей и мехом — 35 тысяч и выше.

— Какой вы видите выход из сложившейся ситуации с нехваткой кадров?

— Говорят — лень двигатель прогресса, а у нас нехватка кадров — двигатель прогресса. Скоро портных заменят операторы швейного оборудования. За рубежом это давно уже произошло, причем на многих иностранных швейных предприятиях работают мужчины. Если у нас легкая промышленность в основном женское направление, то в Азии половину сотрудников этой отрасли составляют мужчины. Лучше, если автоматами по обработке изделия, прессом, утюжными установками, автоматом для раскройки будут заниматься мужчины, потому что это тяжело: оператор не только работает на автомате, но и является наладчиком машины.

«Многие шьют дома, пока зрение не ослабнет»

— Ирина Викторовна, шить вы начали еще в школе, окончили колледж по этому направлению. Могли тогда предположить, что настолько крепко свяжете свою жизнь со швейным делом?

— Нет, не предполагала. Жизнь заставила. Когда начались «лихие девяностые», не было возможности на что-то жить и пришлось шить, чтобы кормить семью. Конечно, надо еще обладать коммерческой жилкой. Многие шьют дома, имея несколько постоянных клиентов, пока зрение не ослабнет. Мне же профессия швеи понравилась тем, что ты всегда находишься в движении: ездишь на выставки, учебу, видишь новые ткани, технологии и понимаешь, что нет предела развитию. Всегда есть куда двигаться, было бы желание.

— С какими трудностями столкнулись в конце 90-х годов, открывая свой бизнес? Кто были вашими первыми клиентами?

— В то время муж работал на госпредприятии и им месяцами не выдавали зарплату. Тогда я занялась индивидуальным пошивом. Случайно познакомилась с одной из жен хоккеистов «Ак Барса», и супруги игроков всей команды стали делать мне заказы. Сначала шила дома, потом арендовала помещение, набрала персонал. Первое ателье открыла на Гвардейской.

Когда участвовала в конкурсе молодых дизайнеров Вячеслава Зайцева в Москве и заняла там первое место, в интервью рассказала о том, что не поддерживают наших специалистов. И когда вернулась в Казань, исполком предложил взять в аренду помещение на Комарова. В 2005—2006 году мы его выкупили и в прошлом году в ипотеку на этом же этаже взяли второе помещение.

Люди, не глядя на то, что есть форма хорошего качества, покупают на рынке ту, что дешевле. Рынок завален школьной формой из плохой синтетики. И, к сожалению, от этого никуда не денешься

— Почему после индивидуальных заказов решили перейти на производство униформы для общепита?

— Индивидуальный пошив связан с большими рисками и деньгами. Когда из Китая потекла дешевая одежда, люди перестали делать заказы. К тысячелетию Казани мне поступил большой заказ на изготовление формы для поваров и других работников ресторанов. Сначала попросили сделать штучные изделия, а потом мы наладили общение с ресторанным бизнесом и стали поступать заказы от «Икеи», «Ривьеры», «Катыка», «Мясного удара». Мы одеваем всю сеть пекарен «Добропек».

«Рынок завален школьной формой из плохой синтетики»

— Когда вы начали шить школьную форму и почему решили на ней специализироваться?

— Это были нулевые годы, тогда еще не было элитных школ, но социальное расслоение среди учеников стало заметным. Видя это, некоторые ближайшие к улице Гвардейской школы обратились ко мне с предложением сшить форму. Мы начали разрабатывать одежду, которая могла бы сгладить разницу между детьми. Мы работали совместно с «Адонисом» — они шили для мальчиков, мы — для девочек, чтобы полностью одевать школу. Все вместе с презентациями формы выезжали в районы. К сожалению, сейчас «Адониса» нет, и поэтому год назад я купила вязальную машину для трикотажа, чтобы шить жилеты для мальчиков. Пиджаки для них мы шить не можем, потому что для этого нужны другие технологии, оборудование, масштабы.

— В 2016 году вы говорили о низком качестве школьной формы, продаваемой на рынке. Изменилось ли ваше мнение?

— Итог прошлого года показал, что мое мнение не изменилось. В прошлом году в стране еще ниже упал уровень жизни. И люди, не глядя на то, что есть форма хорошего качества, покупают на рынке ту, что дешевле. Рынок завален школьной формой из плохой синтетики. И, к сожалению, от этого никуда не денешься.

— Какова средняя цена на вашу форму и из чего она складывается?

— Комплект на девочку или на мальчика стоит около 3 тысяч рублей. Цена складывается из стоимости ткани. Мы используем только турецкий материал, поэтому зависим от курса доллара. В том году доллар вырос, поменялась и стоимость ткани. Цена на пошив у нас не меняется уже несколько лет.

За материалом в Турцию я езжу сама и вижу, из какого сырья он делается. Там я рисую дизайн ткани, мастера сначала на ручном станке набирают образец, мы его обговариваем и только потом запускаем в производство. Мы используем только хорошую ткань. Можно купить дешевле китайскую синтетику, но я не хочу.

— Получаете ли вы субсидии на ткани, которые идут на производство школьной формы?

— Нет, субсидии идут только на отечественные ткани, те, что производят в Брянске, Екатеринбурге.

— У них плохое качество?

— Раньше мы много с ними работали, но после того, как 3 года назад ввели субсидии на ткани, качество у них сильно упало. При том же количестве шерсти в ткани ее плотность уменьшилась настолько, что она стала похожа на тряпочку. Качество настолько занижено, что я не вижу смысла покупать российский материал.

Комплект на девочку или на мальчика стоит около 3 тысяч рублей. Цена складывается из стоимости ткани. Мы используем только турецкий материал, поэтому зависим от курса доллара

«Форма на первоклассника 34 размера была чем-то из ряда вон выходящим»

— На каком этапе сейчас находится внедрение ГОСТа на школьную форму?

— ГОСТа нет, но есть распоряжение президента РФ о необходимости формы. Официально у нас есть Технический регламент по безопасности детской одежды, куда входит и школьная форма. Данный регламент распространяется на все страны ЕАЭС. Однако сейчас важно другое — провести новые антропометрические исследования. Эту инициативу я пытаюсь провести через Министерство промышленности и торговли России. Последние антропометрические исследования проводились у нас в 1958 году, а ГОСТы вышли в 1968 году.

— Как за это время изменились люди?

— В 1958 году было поколений людей, которые не доедали, много работали во время войны. Наше поколение внешне на них совсем не похоже. Когда 15 лет назад мы начали шить форму, то основными размерами были — 28, 30, 32. Форма 34 размера была чем-то из ряда вон выходящим. Сейчас мы шьем на первоклассников одежду 34, 36, иногда даже 46 размера (!). На это повлияло появление фаст-фуда и малоподвижный образ жизни. То же самое с изделиями для взрослых: мы стали полнее и выше. Старые размеры нам не подходят. А по ним делаются лекала для изделия, и шьется изделие не всегда соответствующее размеру и возрасту ребенка.

— И какой ответ вы получили от Минпромторга?

— Они готовы нас поддержать, но в случае, если Татарстан самостоятельно начнет разрабатывать эти исследования. Мне предложили сделать пилотный вариант, и мы уже написали концепцию. Я понимаю, что вложения в исследования должны быть небольшие. Мы можем привлечь к работе студентов, которые напишут научные статьи, курсовые, дипломные работы на основе исследований. Единственное, больших финансовых вложений потребует транспортировка боди-сканеров по регионам.

У нас самая большая страна в мире, жители которой существенно отличаются друг от друга. И ГОСТы должны быть разные. Сейчас этот проект поддерживают правительство РТ, Минпромторг РФ. Мы находимся на этапе прописания всей необходимой документации для проведения исследования.

«Большинство наших производителей перемещают заказы в Киргизию»

— Как за время вашей работы менялась школьная форма?

— Мы каждый год стараемся добавлять к форме новые детали. Правда, в дизайне для младшеклассников практически ничего не меняется. Фасон настолько отработан, что мы меняем только ткани, цветовую гамму. Для младших школьниц мы предлагаем только сарафаны, потому что их удобно носить. Можно только блузку менять. Сильно изменилась форма старшеклассниц. Каждый год вводим новые силуэты, добавляем больший отсыл к современности.

— Юбки шьете покороче?

— Нашей республике это не подходит. У нас мусульманские детки носят более закрытую одежду, платья ниже колена. У брюк для девочек новая тенденция: завышенная линия талии. Мальчикам шьем чуть более зауженные или чуть более широкие брюки.

— Какая цветовая гамма преобладает?

— В основном черная, синяя, серая, а рисунок — клетка и все производные от нее.

— Насколько в целом рентабельно производить школьную форму?

— Большинство наших производителей перемещают заказы в Киргизию, там дешевле отшить изделия. Потом привозят сюда, вешают бирки и продают. У России с Киргизией единое таможенное пространство, они не платят налогов, нет ввозных пошлин, поэтому товар получается дешевый. К тому же там небольшой прожиточный минимум, зарплата намного меньше, чем у нас. Плюс ткани из Китая идут напрямую в Киргизию по низкой цене.

— У вас нет желания поступать так же?

— Нет, я за качество, которое сама создаю.

— Какую долю в вашем производстве занимает школьная форма?

— Около 70 процентов. Остальные 30 процентов занимает униформа сегмента HoReCa.

«Люди хотят купить качественную одежду, но не могут»

— Есть ли планы по расширению линейки товаров и производства?

— Сейчас мы вводим одежду из трикотажа. Думаю, нам есть куда развиваться, улучшать качество и количество изделий. У меня есть идея открыть совместно с некоторыми дизайнерами свою линию брендовой одежды сегмента масс-маркет. Планировали начать работу в этом году, но пока идет подготовка к WorldSkills.

— Сколько в вашем штате сотрудников? Какова текучка кадров?

— Среди портных текучки у меня нет в основном она была на вышивке. В Волжске мой цех работает 10 лет, и только часть коллектива в нем поменялась. Когда объемы производства растут, то я набираю людей. Сейчас в штате 25 человек.

— Какой у вас объем выпуска продукции?

— Постоянно увеличиваем. Если говорить о школьной форме, то выпускаем по 2—2,5 тысячи экземпляров в месяц. Единственное, в прошлом году продажи упали. Видимо, у людей совсем плохое финансовое положение.

У меня есть идея открыть совместно с некоторыми дизайнерами свою линию брендовой одежды сегмента масс-маркет

— Какую выручку вы получили в прошлом году?

— Продажи упали в три раза по сравнению с 2017 годом, поэтому выручка была небольшая — в районе 20 млн рублей. Чувствуется падение уровня жизни. Люди хотят купить качественную одежду, но не могут. В августе я была в Кайбицком районе, там жители не получили зарплату за май. Хоть и говорят, что у нас лучшая республика, но людям в сельских районах зарплату задерживают. О многом мы даже не знаем, сидя в Казани.

— Кто ваши основные конкуренты?

— Китайский рынок и компании, которые якобы под своим брендом шьют одежду в Киргизии. Есть честные конкуренты, которых я уважаю. Честные, открытые и все шьют сами. У них такое же производство, как у нас.

— Чем занимаетесь в свободное от работы время?

— Вчера я ушла с работы в 11 вечера, и так почти каждый день (смеется).А вообще люблю проводить время с детьми, внуками. На выходных стараюсь ездить в Лаишево к маме, ей 80 лет. Когда папы не стало, она увлеклась валянием. У нее даже прошли три персональные выставки, она занимается мастер-классами, ходит в бассейн. Также общаюсь с друзьями, ходим на все премьеры в театре оперы и балета.