Эдуард Сафонов: «В Казани мальчишки украли из части 10 автоматов»

«Порядок отношений в армии стал более гуманным»

— Эдуард Евгеньевич, скажите, как изменились военные и армия за четверть века вашей работы в гарнизонном суде?

— Армия значительно уменьшилась. Офицеры стали более интеллигентными и лучше разбираются в законодательстве. Раньше уровень правового воспитания был очень низкий. Вообще, состояние воинского правопорядка за эти годы укрепилось, порядок отношений в армии стал более гуманным. На протяжении 2-3 лет почти нет уголовных дел в отношении военнослужащих по призыву. Большая часть подсудимых сейчас — контрактники. Опять же количество неуставных взаимоотношений практически сошло на убыль — одно-два дела в год.

Ну а с момента создания военных судов в России изменений еще больше. Уголовных дел у Казанского военного суда по сравнению с Казанским военным трибуналом стало значительно меньше. Появились гражданские и административные дела. И уголовные составляют лишь 18 процентов среди остальных.

— И какие дела о преступлениях солдат и офицеров рассматриваете чаще всего?

— Дела о самовольном оставлении частей. Если раньше тут «отличались» в основном военнослужащие по призыву, то сейчас — парни по 25—27 лет, которые, имея какой-то жизненный опыт, изъявили желание проходить военную службу по контракту. Законодатель предусмотрел: если эти лица уклоняются от военной службы более чем на 10 суток, они подлежат уголовной ответственности. Для призывников же этот срок — больше суток. Если «загул» длится меньше, это дисциплинарный проступок. И таких нарушений практически нет.

«Если раньше тут «отличались» в основном военнослужащие по призыву, то сейчас — парни по 25—27 лет, которые, имея какой-то жизненный опыт, изъявили желание проходить военную службу по контракту. Законодатель предусмотрел: если эти лица уклоняются от военной службы более чем на 10 суток, они подлежат уголовной ответственности». Фото Олега Тихонова

— Чем самоволка отличается от дезертирства?

— Уклонение от службы предусматривает, что в последующем военный все-таки собирается вернуться в часть, а при дезертирстве не собирается возвращаться никогда. Подписывая контракт, военнослужащие недостаточно хорошо знают условия, в которых им придется служить. А служба сопряжена с определенными трудностями. Где-то бытовая неустроенность, не тот уровень зарплаты, на который они рассчитывали. Если часть расположена на Дальнем Востоке или на Крайнем Севере — там, действительно, контрактники получают 40 тысяч рублей и больше. А при прохождении службы здесь, в центральном регионе, размер денежного довольствия значительно ниже. В отличие от призывников, контрактники могут выбирать, где им служить, но не всегда выясняют условия. А потом, будучи недовольными и полагая, что им ничего не будет, просто самовольно уезжают домой. Часто, чтобы найти другую работу. Это про уклонение от военной службы.

— То есть ради свиданий сейчас никто не сбегает?

— А зачем? Есть сотовые телефоны, интернет, чтобы общаться. Это раньше, когда таких коммуникационных связей не было — убегали. Хотя увольнительные всегда давались. Только раньше мобильных не было, поэтому пообщаться люди могли только лично. Или уезжают, считая, что должны решить проблемы близких. Но в силу малограмотности не оформляют отпуск по семейным обстоятельствам и не ставят никого в известность, а потом возникают проблемы. Это по контрактникам. А у призывников в основном причины были другие — неумение налаживать отношения со своими сверстниками, низкая психологическая подготовка для жизни в коллективе, отсутствие помощи родителей, их заботы. Но теперь срок службы по призыву всего год, и фактов уклонения тех, кто уже призван, фактически нет.

— Помните самый жесткий приговор по таким делам?

— Где-то 4 года лишения свободы у нас получил рядовой за совершение дезертирства и уклонение от службы на протяжении девяти лет. Служил он на Дальнем Востоке, был недоволен условиями и, самовольно оставив мотострелковую часть, приехал на родину, в Татарстан. Здесь «шабашил», работал на стройках и официально не трудоустраивался. Так и жил, пока его случайно не задержали за какое-то правонарушение на улице. И тут выяснилось, что он в розыске. На суде он объяснял, что перед отъездом якобы пытался писать рапорты об увольнении. Только, по данным командования, такие рапорты не поступали. Уехал домой, не дожидаясь принятия в отношении него какого-либо законного решения. Надеялся, что о нем просто забудут.

Но это по трудовому договору работник может написать заявление об увольнении и через 2 недели работодатель обязан его уволить. А для расторжения воинского контракта нужно согласие как самого военнослужащего, так и командования. Ведь представьте, что будет, если в экстренной ситуации все военнослужащие напишут рапорты и некому будет Родину защищать. Поэтому такие рапорты выносятся на аттестационную комиссию. Если она признает причины для расторжения контракта уважительными, то дает заключение, и дальше решение — за командиром. Контракты, соответственно, могут заключаться на 3, 5 и 10 лет.

«Для расторжения воинского контракта нужно согласие как самого военнослужащего, так и командования. Ведь представьте, что будет, если в экстренной ситуации все военнослужащие напишут рапорты и некому будет Родину защищать». Фото Олега Тихонова

— Вы сказали — уклонялся 9 лет. Неужто в наше время можно так долго прятаться от системы, да еще простым людям?

— Буквально на днях вынесли приговор младшему сержанту Каримову. Он получил реальный срок со штрафом за самовольное оставление части в Чебаркуле (Челябинская область) еще в 2007 году и использование паспорта на чужую фамилию при трудоустройстве в Набережных Челнах. Перед этим успел отслужить где-то полтора года. Первоначально был призван, во время службы по призыву подписал контракт, но позже его расторгли, посчитав, что к исполнению обязанностей он относится недобросовестно. В итоге его вернули на службу по призыву. А один день призывника приравнивается к двум дням службы по контракту. Видимо, ему это не понравилось.

«Когда СССР развалился, были факты массового оставления частей»

Думаю, люди еще помнят, что раньше, особенно в 90-е годы, когда СССР распался, были факты массового оставления частей. А потом вышла амнистия оставившим части. Видимо, это отношение к армии расхолаживало. В Татарстане такое тоже было. Если помните, в Набережных Челнах была так называемая Национальная гвардия Татарстана. И бросившие части татарстанцы приезжали и просились в эту гвардию, оттуда направляли запросы по месту оставления службы, чтобы их военные билеты прислали.

— И насколько массовым тогда было это явление?

— В некоторых частях, особенно в военно-строительных, бежали по 60—70% личного состава. Не от неустроенности, просто полагали, что им ничего не будет. Такое было общее состояние неопределенности. И потом, действительно, вышла амнистия. Тогда вообще было негативное отношение к военной службе. Если помните, работники военкомата с милицией ездили по ночам — задерживали призывников, отправляли в части. Сейчас ведь не так. В некоторых военкоматах желающих служить больше, чем наряд по призыву для данного района, и призывники упрашивают взять их на службу.

Сейчас и подходы к службе изменились. Кто хочет дальше работать на государственной или муниципальной службе, теперь обязан пройти военную службу. Ну и срок службы всего 1 год. Да и бытовые условия улучшились. Сейчас даже в расположениях рот стиральные машины и душевые кабины стоят.

«Пока наши судьи были военнослужащими, вопросы обеспечения военных судов возлагались на Минобороны, и была определенная зависимость. Да и воинские звания присваивались судьям воинскими начальниками — звания до подполковника присваивал командующий округом, а выше — министр обороны страны. А потом нам предложили уйти в отставку и передали вопросы обеспечения военных судов в ведение Судебного департамента при Верховном суде РФ». Фото Максима Платонова

Сердюков избавил Минобороны от несвойственных ему функций Фемиды

— В конце прошлого года в России отметили 100-летие военных судов. А какой была история Казанского гарнизонного суда?

— На самом деле система военных судов в России создавалась раньше. Еще при судебной реформе 1864 года было предусмотрено, что будут не только общегражданские суды, но и окружные военные. А 100 лет назад появились военные или военно-полевые трибуналы — в первую очередь как институт обеспечения диктатуры пролетариата, карательный орган, который не только обеспечивал боеготовность Красной Армии и Флота, но и был направлен на репрессии в отношении враждебного класса — буржуазии. Тогда ведь шла Гражданская война.

В дальнейшем система военных трибуналов видоизменялась, но задача сохранялась — обеспечить воинский правопорядок и высокую дисциплину военнослужащих. Трибуналами они назывались до 1991 года и были переименованы только когда СССР прекратил свое существование. Полномочия существенно расширились — военные суды стали рассматривать не только уголовные дела, но и гражданские, а еще дела об административных правонарушениях военнослужащих, о совершении ими дисциплинарных поступков.

— Насколько помню, раньше военные судьи еще и погоны носили?

— Да, так было до 2010 года. Потом от этого отошли. И сейчас по стране есть военные суды, где и женщины судьями работают, и люди, которые даже и в армии не служили — были, например, судебными приставами или юристами. Из разных областей люди могут приходить. Военных судей вуз Минобороны больше не готовит. Как к этому пришли? Тогда министерством обороны руководил Анатолий Сердюков, а его позиция была такая — максимально освободить министерство от несвойственных ему функций. Пока наши судьи были военнослужащими, вопросы обеспечения военных судов возлагались на Минобороны, и была определенная зависимость. Да и воинские звания присваивались судьям воинскими начальниками — звания до подполковника присваивал командующий округом, а выше — министр обороны страны. А потом нам предложили уйти в отставку и передали вопросы обеспечения военных судов в ведение Судебного департамента при Верховном суде РФ.

— И какие звания остались у судей Казанского военного суда?

— Я полковник юстиции в отставке. Судьи Красавин, Банников и Сердитый — подполковники юстиции в отставке. Наш суд уникален тем, что люди работают длительное время. Не только судьи, но и работники аппарата. Если в других гарнизонных судах у людей стаж от 1 до 5 лет, то в нашем коллективе — лет 15 и больше. Старожилом можно назвать Юрия Эдуардовича Банникова. Он проходит здесь службу с лета 1993 года. Сам я — с конца того же года. До этого служил в военной прокуратуре старшим следователем.

«Наш гарнизонный суд работает на территории трех субъектов — Татарстана, Чувашии и Марий Эл. Поэтому если начнется рассмотрение дел с присяжными, то мы их будем отбирать по месту совершения преступления». Фото Максима Платонова

— А как давно ваш суд располагается на улице Дзержинского, 17?

— Ориентировочно с 1947-1948 годов. А в период Великой Отечественной войны военный трибунал располагался в соседнем здании из красного кирпича. Теперь там одно из подразделений МВД по Республике Татарстан. А в те времена все это было территорией одного военного городка. Если говорить о территории охвата, то наш гарнизонный суд работает на территории трех субъектов — Татарстана, Чувашии и Марий Эл. Поэтому если начнется рассмотрение дел с присяжными, то мы их будем отбирать по месту совершения преступления. Если, скажем, оно совершено в Марий Эл, то присяжные будет не из Татарстана, а из Марий Эл. Причем наши присяжные будут не военными, а гражданскими. Но пока ходатайств на рассмотрение дел с их участием не было.

Дело о краже автоматов: как солдат напротив своего дома служил

— Раньше военные трибуналы рассматривали дела с участием заседателей. Насколько такие процессы отличались от обычных?

— Многое зависело от самих заседателей. Если это были военнослужащие по призыву, эффект был невысоким. Такой заседатель видел перед собой не только судью, но и офицера, и никакой инициативы не проявлял. А вот когда заседателями выступали офицеры, причем с высшим юридическим образованием, от этого была польза. Они очень активно обсуждали не только вопросы наказания, но и квалификации. А бывали случаи, когда мнение заседателей шло в разрез с мнением судьи.

В Кировском районе Казани, на Петрушкином разъезде в начале 90-х годов была школа младших авиационных специалистов, существовала она как воинская часть. Потом на той территории создали торговый центр. И так вышло, что прямо напротив КПП этой части в пятиэтажке жил наш будущий подсудимый. Его мать была директором магазина военторга в этой же части и договорилась, что именно там он будет проходить службу.

Так получилось, что этот парень встретил мальчишек 14—16 лет и проболтался им — в части есть склад, где хранятся автоматы. Примерно объяснил где. Те сначала незаконно проникли на территорию Казанского вертолетного завода, а оттуда перелезли на территорию этой части, к складу. Окно здания было заложено кирпичами, но кладка была некачественной. Мальчишки кирпичи расшатали, сделали лаз, проникли внутрь и украли 10 автоматов. Дальше о краже узнали члены ОПГ и автоматы у мальчишек забрали.

«В Кировском районе Казани, на Петрушкином разъезде в начале 90-х годов была школа младших авиационных специалистов, существовала она как воинская часть. Потом на той территории создали торговый центр. И так вышло, что прямо напротив КПП этой части в пятиэтажке жил наш будущий подсудимый». Фото wikimapia.org

Я тогда еще был старшим следователем, приехал в эту часть. И когда мы стали брать отпечатки пальцев у военнослужащих части, мне эксперт-криминалист МВД указал на того самого парня — младшего сержанта. Сказал, когда у него брали отпечатки, ладони были мокрые. Раз вспотел, значит, переживает. Мы начали его проверять — ничего: на складе во время кражи не был, есть алиби.

И только через несколько лет, когда мальчишек задержали и раскололи, оказалось, что этот сержант выступил фактически подстрекателем преступления — указал, где хранились автоматы. Но на суде он получил условный срок. Народными заседателями на процессе были офицеры той самой части.

— Но ведь это конфликт интересов?

— Тогда такой вопрос никто не поднимал. Но заседатели были категоричны — ему надо дать условное наказание. И вот их двое, а судья один. В итоге наказали условно. Хотя судья вынес особое мнение, конечно.

Версия генерала МЧС о «заказе» Маркелова

— Насколько я помню, именно вы в 2011 году судили экс-главу МЧС Марий Эл — первого замначальника ГУ МЧС Татарстана Владимира Насонова. Чем запомнилось его дело?

— Ничего особенного в деле не было. В свое время генерал-майор Насонов проходил службу в качестве заместителя начальника управления МЧС по Астраханской области и там получил квартиру от государства. Соответственно, при переезде на новое место — в Йошкар-Олу — он должен был ту квартиру сдать и получить справку об этом. Тогда мог получить другую на новом месте. А если не сдал, то по новому месту жительства имел право на получение только служебного жилья. А он после назначения на должность министра МЧС Республики Марий Эл представил подложную справку, якобы астраханскую квартиру сдал, получил от государства новую, трехкомнатную. Приватизировал ее и продал. А старую в Астрахани на сына переоформил.

Вину он не признавал. Говорил, что к справке отношения не имеет, хотя представлял ее сам лично. Еще пытался оправдываться тем, что якобы из-за того, что он собирался участвовать в выборах главы Марий Эл, тогдашний губернатор Маркелов якобы инициировал через Совет Федерации его уголовное преследование. Теперь этот губернатор сам под следствием. А Насонов по приговору получил реальный срок, но в колонию так и не уехал. Он здесь, в первом следственном изоляторе отбывал наказание в качестве библиотекаря.

«Насонов по приговору получил реальный срок, но в колонию так и не уехал. Он здесь, в первом следственном изоляторе отбывал наказание в качестве библиотекаря». Фото depdela.ru

— Вы дали ему 3,5 года, а райсуд санкционировал УДО через год и 17 дней, указав в решении — освободить немедленно. В итоге сотрудники УФСИН не стали ждать вступления этого акта в силу.

— Мы не можем комментировать решения других судов. Насколько я знаю, потом Насонов так и работал в системе МЧС, в диспетчерской службе. Должность у него не командная и не связанная с материальными ресурсами. Поэтому это вполне допустимо.

(Для справки: по данным rusprofile.ru, отсидевший генерал в настоящее время возглавляет ТСЖ «Ореховка» в одноименном поселении Зеленодольского района.)

— Приходилось ли вам рассматривать дела других ВИП-персон?

— Был в практике случай, когда я и военного судью осудил. Из Пермского края. Он в нетрезвом виде ударил солдата, причинив легкий вред здоровью. Вину в превышении полномочий не признавал. Раньше военнослужащих прикомандировывали к военной прокуратуре и военным судам для охраны зданий. Потерпевший солдат был таким прикомандированным, и судья его куда-то послал за документами. Солдат сказал — сейчас не могу, в связи с чем, я сейчас уже не помню. Ну а судья его ударил. Наказали мы его условно.

Как капитан на чужие деньги кутил

Еще запомнилось дело капитана отряда спецназа Рената Куанышкалиева. Он в 2014—2015 годах просил своих подчиненных и сослуживцев брать для него кредиты в банках, объяснял, что вернет деньги быстро, что сам оплатит кредит, а в итоге тратил эти деньги легко. Любил покрасоваться, мог по 100 тысяч рублей в ночном клубе спустить.

В общем, полученные обманом деньги он не вернул, перевелся из Казани в военную часть в Туве. Но в апреле 2017 года на службу не прибыл, а уехал в Красноярск, где и проживал до июня того же года, пока его не задержали. В 2018 году Куанышкалиев был признан виновным в четырех эпизодах мошенничества и в самовольном оставлении службы. Его приговорили к 2,5 года колонии. Также суд удовлетворил гражданские иски попавших на кредиты солдат на общую сумму около 2 млн рублей.

Продолжение следует