«Героиня своего времени»: как татарский переводчик отодвинул Печорина на второй план

Как Бэла превратилась в татарку Наркиз

Впервые татарский читатель смог познакомиться с романом Михаила Лермонтова «Герой нашего времени» на родном языке в 1907 году, то есть только спустя полстолетия после выхода оригинала. Известно, что перевод выполнил некий Г. Карим. Но найти какие-либо факты о его личности, к сожалению, не удалось. По большому счету это был перевод не всего романа, а только первой главы «Бэла». Перевод так и назывался «Черкез кызы. Хикаят» («Черкешенка. Рассказ»). Книгу опубликовали в типографии известного издателя Ахмедгерея Хусани. Сейчас она хранится в отделе редких книг в библиотеке имени Лобачевского. Перевод существует только на старотатарском языке.

Современный читатель, прочитав перевод Карима начала XX века, наверняка сильно удивится, а может быть, и отбросит книгу с возмущением. Даже при поверхностном знакомстве становится понятно, насколько сильно татарский перевод отличается от оригинала. Так, например, Бэла — уже совсем не Бэла, а Наркиз. Если в начале повествования она еще похожа на импульсивную страстную черкешенку, то к концу Наркиз и вовсе прекращается в кроткую и самоотверженную татарскую девушку.

Для начала разберем эпизод, где Бэла испытывает предсмертные мучения: она уверяет, что ей стало лучше, и уговаривает Печорина пойти отдохнуть, но при этом никуда не отпускает от себя, крепко сжимая его руку. А что же в татарском переводе? «Ул ни аять газапланмак вә ыңгырашмакта иде. Бераз авыртуы басылыр-басылмас Печоринны куреп «кит, йокла» диер иде». То есть, как только Наркиз немного приходит в себя, она тут же просит Печорина пойти поспать, понимая, насколько тяжело ему не смыкать глаз ночи напролет и наблюдать за ее страданиями.

Казалось бы, переводчик отбросил лишь деталь о том, как черкешенка держит руку Печорина. Но Лермонтов вводит ее не просто так — она глубоко психологична и говорит о внутренних противоречиях Бэлы, о ее нежелании расставаться с возлюбленным. В татарском переводе ее нет, и это полностью меняет образ черкешенки. Наркиз ведет себя так, как подобало бы вести себя заботливой татарской жене начала XX века. Переводчик наделяет ее чертами, которыми, на его взгляд, должна обладать женщина, то есть терпимостью, умением прощать, а также уважать мужчину.

Еще один интересный пример связан с переживаниями Бэлы о том, что она не христианка и не сможет встретиться со своим возлюбленным после смерти и что другая женщина на том свете станет ему подругой. В татарском переводе Наркиз грустит о том, что Печорин не мусульманин. «Печоринның мәселман улмадыгына вә ахирәттә Печоринның җаны илә уз җанының асла кавышмаячагына вә җәннәттә башка бер хатын аның рафикасы улачагына даир». Поскольку переводчик идеализировал образ Бэлы, он не мог допустить, чтобы она сомневалась в своем вероисповедании — татарский читатель того времени не принял бы такое поведение героини.

Трудолюбивый разбойник Казбич

Еще один восточный герой «Белы» — Казбич. В татарском переводе его зовут Казбек. Как известно, в оригинале Максим Максимыч прямо называет его разбойником. «Говорили про него, что он любит таскаться на Кубань с абреками, и, правду сказать, рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий… А уж ловок-то, ловок-то был, как бес! Бешмет всегда изорванный, в заплатках, а оружие в серебре». Лермонтов сочетает в своем герое внешнюю неприглядность и внутреннее благородство, смелость, цельность характера.

А что же у татарского переводчика? «Бу Казбек хакында күп начар сүзләр сөйләнсә дә, ләкин һичбер вакыт бер фәналыкта да тотылганы юк иде. Бәгъзан безгэ крепостька куйлар китереп бик очсыз бәһа илэ сатар иде». В переводе Казбеку также свойственны крутой нрав и горячность. Но переводчик подчеркивает, что Казбек никогда не был уличен в безделье и праздности. Для татарского сознания трудолюбие является одним из важных положительных качеств, этим качеством наделяется и Казбек. А высказывание о том, что «рожа у него была самая разбойничья: маленький, сухой, широкоплечий» опускается, наоборот: выражение лица Казбека было резким и мужественным. Получается, что Казбек ─ это не дикий разбойник, а честный, смелый, сильный и трудолюбивый горец.

Героиня своего времени

Но не стоит забывать и о главном герое лермонтовского романа — Григории Печорине. В оригинальном произведении в главе «Бэла» характер Печорина раскрывается через взаимодействие как с Бэлой, так и с другими персонажами, Казбичем, Максим Максимычем. Конечно, центральное место занимают его взаимоотношения с восточной красавицей: он пытается найти покой и умиротворение в любви дикарки, но эта попытка оборачивается трагедией. Поступки Печорина могут быть истолкованы неоднозначно: и как проявление эгоизма, и как стремление вернуться к «живой жизни».

В «Черкез кызы. Хикаят» все иначе. Печорин фактически остается статичным персонажем. Он превращается в искусителя, теряя при этом свою демоническую привлекательность. На первый план выходит образ Наркиз, а Печорин становится вспомогательным героем, через взаимоотношения с которым меняется характер девушки. Мы уже говорили, что к концу переводного произведения Наркиз превращается в героиню, наделенную чертами идеальной татарской девушки — смиренностью, терпеливостью, самоотверженностью. Такой ее делает любовь к Печорину. И героем своего времени становится не Печорин, а именно юная черкешенка.

Перевод как состязание

Почему же татарский перевод так непохож на оригинал? Значит ли это, что переводчик был настолько неумелым, что «переврал» Лермонтова? Надо полагать, нет. Начало XX века, когда «Герой нашего времени» был впервые переведен на татарский язык, — переломный для татарской культуры и литературы период. Исследователи любят говорить, что в 1890—1900-е годы татарский мир обратился на Запад и стал активно перенимать его культурный опыт. И это действительно так — недаром переводчики, в числе которых были такие известные поэты, как Габдулла Тукай, Сагит Рамиев, Дардменд, стали широко обращаться к произведениям Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Толстого и других.

Но в то же время не стоит увлекаться и забывать, что влияние Востока, его традиций и ценностей было еще очень сильным. Именно поэтому Наркиз не могла и мечтать о том, чтобы стать христианкой. А ее любовь к Печорину — это не земное, а возвышенное и очищающее чувство, которое приближает ее образ к идеалу. Такая любовь характерна для арабской литературной традиции, влияние которой татарская литература испытывала не одно столетие.

Влиянием Востока можно объяснить и форму перевода. Ее можно назвать не просто вольным переводом, а «назира». Это форма состязания с более выдающимся автором, характерная для арабо-персидской литературы. Почему Карим не стал переводить весь роман, а остановился только на первой главе? Во-первых, для татарской литературы не были характерны такие большие прозаические формы, как роман. Как и почти вся восточная литература, она была больше ориентирована на поэтические формы. В прозе были распространены хикаят — подобие рассказов. Во-вторых, в «Бэле» много восточных образов, которые близки татарскому сознанию. Их он облагораживает и идеализирует, насколько это возможно.

Что думали современники о первом татарском переводе «Героя нашего времени»?

Понятно, что сегодняшнему читателю не очень понятны трансформации в тексте. Но как же их восприняли современники Г. Карима? Ведь именно для них старался адаптировать роман Лермонтова переводчик. Увы, по всей видимости, им перевод не очень понравился. В том же отделе редких книг библиотеки имени Лобачесвого удалось найти рецензию на «Черкез кызы. Хикаят», которая вышла 17 июля 1907 года в газете «Вакыт». Автор статьи весьма колко отозвался о переводе лермонтовского романа. Во вступительной части речь идет о неком Ахмеде Фарысе, который был сильно разочарован, прочитав известное средневековое произведение «Гульстан». Он не понимал, почему его все так хвалили поэму и ее автора. Оказалось, что он не знал языка фарси и прочитал «Гульстан» в арабском переводе. По мнению автора статьи, то же самое впечатление производит и «Черкес кызы»: произведение Лермонтова лишено недостатков, обладает безупречным стилем, однако, прочитав его перевод, остается лишь сокрушаться.

«Ләзим дәрәҗәдә русча белмәдегез вә рус әдәбиятының кагыйдәләреннән мәхрүм улдыгымыз сәбәптэн халыкларның Лермонтовта күрмеш улдыклары галиҗанаблык илә күрә алмас исәк, Лермонтов өчен зарар улмас». [«Вакыт», 1907]. Автор статьи предостерегает читателей от неверной оценки творчества Лермонтова. Важно, что он подчеркивает необходимость изучения языков и чужих культур. Он критикует и назира как метод перевода, указывает на замкнутость на «своем», на недостаток знаний. По всей видимости, татарский читатель был хорошо знаком с оригинальным творчеством Лермонтова, любил его и не испытывал острого недовольства или непонимания, даже если прочитанное не вписывалось в призму его собственных культурных ценностей и представлений.

Следующий перевод «Героя нашего времени» на татарский язык появится уже в 30-е годы XX века. Как раз он будет гораздо больше соответствовать современным канонам понятия «перевод».