Казанский и касимовский хан Шах-Али: предатель народа или заложник судьбы?

Трижды казанский и четырежды касимовский хан Шах-Али надолго остался в памяти татарского народа. Вот только память эта скорее негативная. «Отвратительный персонаж татарской истории», «подонок», «предатель татарского народа» — не раз приходилось слышать, читать и собственноручно редактировать подобные высказывания о Шах-Али. В основном его считают пособником русских во время взятия Казани, «марионеткой в руках русских государей», «человеком, передавшим Казань в руки Ивана Грозного», а потому — чужим, предателем и ренегатом. Кем же он был в реальности, так ли все просто с его образом и судьбой политика и человека?

Факты из жизни Шах-Али

Отец Шах-Али, султан Шейх-Аулияр, был сыном султана Бахтияра, большеордынского Джучида; он был племянником хана Большой Орды Ахмада. Крымское ханство всегда враждебно воспринимало назначение потомков хана Ахмада как на касимовский, так и на казанский престолы: «…Ахматовы и Махмутовы царевы дети наши недрузи, а и ты брат наш (Василий III, — прим. Б.Р.) зовешь их себе недрузи и в грамотах в своих завсе к нам о них пишешь, и ты от их же детей нашего недруга Шиг-Овлеяру царевичу Мещерской юрт (Касимовское ханство, — прим. Б.Р.) дал еси и гораздо ему честь чинишь».

И в 1519 году, когда Шах-Али впервые назначили на казанский престол, Крым заявил решительный протест. Посол в Москве, князь Аппак, так сформулировал позицию Крымского ханства: «Изстари недруг ординские цари государю нашему, а ты ныне того юрта послал на Казань царя».

Миниатюра Лицевого летописного свода XVI века: «И царь приехал в Москву, и государь царя Шигалея пожаловал великим жалованием, и Шигалей просил у государя многие села в Мещере, и все ему дал государь». Фото wikipedia.org

В то время Шах-Али было всего 13 лет, он родился и воспитывался в России. Источники свидетельствуют, что юный казанский хан обладал отталкивающей внешностью. По словам русского летописца, он был «зело взору страшного и мерзкого лица и корпуса, имел уши долгие, на плечах висящие, лице женское, толстое и надменное чрево, короткие ноги, ступни долгие, скотское седалище...». «Такого им, татарам, нарочно избраша царя в поругание и в посмеяние им», — зло добавлял он. Сходное описание дает Сигизмунд фон Герберштейн: «У него было огромное брюхо, редкая бородка и женоподобное лицо, [на уши свисали две длинные черные пряди]».

В 1519—1521 годах в Казани основным обязательством как со стороны Шах-Али, так и со стороны казанского правительства было охранение интересов российских подданных, проживавших в Казани. При этом, по данным «Казанского летописца» (доверять которым стоит с большой опаской, но все же), крымские князья в период его первого правления в Казани увещевали Шах-Али порвать вассальные связи с Москвой, получить самостоятельность: «…будешь с Руси дань емляти, яко же и прежде деды наши… Ныне же… князь русский недоволен владети Казанию… ненавидит рода нашего, на Астрахань с крымским ханом воинство посылал, и тех разорили, и хосчет грады по Волге строити и нами не яко со други, но аки рабами владети и во свою веру превращати».

Шах-Али, споря с ними, якобы говорил: «Если деды и прадеды наши от Руси дань имаху, тогда Орда была едина, имела единого хана и все его слушали. Русские же тогда были разрознены и великого князя не боялись, приходя во Орду к ханам, друг друга губляху и один на другого дани возлагаху». Тогда можно было с них и дань взимать. А сейчас Русь окрепла, великий князь всех одолел и стал так силен, что «не можем противиться ему. А на крымцев не надейтесь потому, что крымские ханы хотят все себе покорити».

«Казанский летописец» сообщает интересные сведения об условиях, заключенных казанскими князьями с Шах-Али при его вступлении на престол в 1546 году:

1. «да не убиен будет от них»;
2. «тако же они от него разпленени да не будут, никоя же вины прошлыя не мстити»;
3. «да идет с ним не в велицей силе».

Хан не должен был вводить с собою в Казань московского гарнизона и обязался не мстить и не преследовать за прежние вины, а казанская знать гарантировала ему личную безопасность.

План Казани. XV—XVI века. Карта с сайта fictionbook.ru

Автор «Казанского летописца» изо всех сил старался изображать Шах-Али в положении пленника в стане разбойников: «И бысть тогда в Казани царь един, в лето 7054 (1546 год, — прим. Б.Р.), не яко царь, но яко пленник изыман и крепко брегом, и не испущаху его из града гуляти со своими его никакоже… и в царское место власти смиряющеся пред ними, и повиновашеся, и ни в чем же им пререковаше, и славны пиры на них творяще по всея дни, и дарове им подаваше, не царствовати уже хотя, но тем некако от смерти горькия избыти». В 1546 году Шах-Али продержался на престоле всего один месяц.

Когда в 1551 году Казанское ханство должно было разделиться на две части — на «горную» (с крутым берегом; там, где сейчас расположен Верхний Услон) и «луговую» сторону (где расположена Казань), Шах-Али «того не залюбил, что горная сторона будет у Свияжского города, а не у него к Казани». М.Г. Худяков писал по этому поводу: «Очевидно, даже и этот уроженец и постоянный сторонник России, чуждый Казанскому ханству, был озадачен таким странным проектом». В сентябре 1551 года Шах-Али послал своих гонцов в Москву с просьбой о возвращении Казани Горной стороны. Бояре от себя сообщали в Москву, что якобы казанцы укрывают пленных, а Шах-Али, боясь волнений, не карает таких людей.

В октябре 1551 года в Казани уже в среде самого правительства возник раскол. Во главе оппозиции стали сибирские князья. Они вступили в сношения с Ногайской Ордой. Заговор был направлен против хана Шах-Али и московского посла, но был скоро раскрыт. При обысках была найдена переписка с Ногаями. Расправа с заговорщиками была жестокой: хан пригласил их на пир, и в это время верные Шах-Али князья произвели резню; успевшие выскочить во двор были убиты московскими стрельцами, окружившими ханский дворец. Репрессии были произведены и в Казани — было казнено около 70 человек.

В январе 1552 года казанские послы в Москве выступили с заявлением: они говорили, что не могут ехать в Казань, боясь хана Шах-Али, и просили великого князя, чтобы он «Шигалея свел с Казани, а дал бы им наместника боярина своего, а дрежал бы их такоже, как и во Свиязском городе». По всей видимости, проживавшие в Москве казанские подданные связались с князьями, которые служили в Свияжске и имели контакты с самой Казанью. Шах-Али они были недовольны и говорили, что он их, казанцев, убивает и грабит, насильственно забирает жен и дочерей. Тогда им уже стало казаться, что русский правитель (наместник, воевода) будет более приемлем, чем этот ненавистный им хан.

Пред взятием Казани А. Адашев требовал от Шах-Али, чтобы он впустил в город московские войска. Шах-Али ответил, что в исламский город российские войска не впустит, однако сам он уедет в Свияжск.

«Иван Грозный и Шах-Али под Казанью». Репродукция картины Ф. Халикова

6 марта 1552 года Шах-Али вывел московский гарнизон из Казани и вместе с ним уехал в Свияжск. Под фальшивым предлогом ему удалось вывести с собой из Казани 84 человека князей и мурз; их он передал московским властям в качестве заложников.

В дальнейшем Шах-Али участвует в завоевании Казани, находясь в войсках великого князя. С ним находились его касимовские татары. После падения Казанского ханства Шах-Али поселился в Касимове.

Роль Шах-Али в падении Казани

Во время осады Казани Шах-Али с его татарами находился на одном из ответственных фронтов, вместе с Большим и Передовым полками; располагался он со стороны Арского поля. Хан участвовал во всех военных советах во время осады.

При общем ликовании москвичей после взятия Казани Ивану Грозному принес свои поздравления и Шах-Али, но в довольно сдержанных выражениях, — он кратко сказал: «Буди, государь, здрав, победив супостаты, и на своей вотчине на Казани навеки!» На это русский царь милостиво ответил, что самому хану известно, сколько раз посылались войска против Казани, известно также ожесточение казанцев, и вот теперь, по словам московского правителя, Бог сотворил свой праведный суд — москвичам показал свое милосердие, а казанцам «отмстил за кровь христианскую».

У Искандера Измайлова есть интересная статья о Шах-Али. Он пишет: «В сознании современных людей — это антигерой татарской истории, касимовский и казанский хан, марионетка в руках русских государей, передавший Казань во власть Ивана Грозного и за это не заслуживающий оправдания. Но в народной песне он предстает мятущейся личностью, человеком, пытавшимся спасти своих подданных — «деток», но не сумевшим переломить обстоятельства.

Ф. Халиков. Осада Казани. Фото art16.ru

Называл я (вас) всех (русских, — прим. Б.Р.) друзьями,
Оказалось — вы не друзья мне:
Я жил, считал (вас) друзьями,
Оказалось — вы все враги мне.

О дети (мои), дети (мои)!
Остаются они от нас в слезах.
Деньги, остающиеся от нас,
Русские, приходя, забирают.

Может быть, народ своим тонким историческим чутьем понял весь трагизм его положения «своего среди чужих и чужого среди своих», уловил (или хотел уловить) в его словах нотки раскаяния и искреннего переживания за судьбу своего народа?» (Измайлов И.Л. «… Казань-город на костях стоит» // Родина. 2005. № 8. С.110-114).

Так кто же он?

Итак, Шах-Али активно использовался Московским государством как проводник промосковской политики в Казани. В целом этот хан был достаточно послушным Москве, и ни в одно из его правлений в Казани с его стороны не было «ослушания» московского великого князя. Для самого хана казанский престол был значительно престижнее, чем управление Касимовским ханством, и он однозначно стремился к его обладанию, несмотря на то что зачастую это было связано со смертельной опасностью (его родной брат Джан-Али был убит в Казани местной знатью). Шах-Али трижды изгонялся из города.

Думаю, роль Шах-Али в истории татарского народа и его государственности была неоднозначной; все же не стоит причислять его к «предателям», как это иногда делают горячие татарские «патриоты». Скорее, это был человек, ставший заложником своего происхождения (ветвь большеордынских Джучидов, которых в силу целого ряда причин не любили ни в Крыму, ни в Казани) и жизненных обстоятельств, в которых он оказался — родился на территории Московского государства и при этом воспитывался в семье, где, скорее всего, чтили еще золотоордынские имперские традиции и помнили времена, когда Орда была на пике своего могущества. Все это, скорее всего, привело к тому, что он воспринимался чужим казанской знатью (не стоит забывать, что он был пришлым в Казани) и относительно «своим» москвичами, активно использовавшими его в своих целях. Однако нельзя сказать, что своими действиями хан всегда был безоговорочно на их стороне. На чьей же стороне была его душа, мы уже никогда не узнаем.