Историк инженерии Айрат Багаутдинов о ХХ веке: «Пришла молодая шпана и сказала: «Сколько можно…»
В рамках проекта «Казань глазами инженера» Айрат Багаутдинов, историк инженерии, прочитал лекцию на тему: «Как полюбить архитектуру XX века?» в парке «Черное озеро». Сам рассказчик из Казани, и поэтому он решил разработать проект, посвященный архитектуре своей родины. Он же является автором проекта «Москва глазами инженера», который вошел в основное содержание лекции. А ее задача, по словам историка, — выявить ключевые идеи и вехи русской архитектуры. Несмотря на прохладную погоду, пришли и прослушали двухчасовую лекцию до конца полсотни человек. Корреспондент «Реального времени» побывала на встрече.
«Большая часть принципов в архитектуре, которые мы используем сегодня, — это принципы, придуманные в эпоху модерна
Для этой лекции я решил выбрать рубеж XIX и XX века в качестве точки отсчета. Хотя на самом деле очень часто современную архитектуру отсчитывают даже с середины XIX века.
Происходило то, что искусствоведы и архитекторы называли «эклектикой», то есть когда в архитектуре комбинировались элементы разных стилей в произвольных сочетаниях. Могли быть образцы чистого использования исторического стиля. Например, в Вене на Рингштрассе есть собор, сначала можно подумать, что он выполнен в готическом стиле в Xlll веке, а на самом деле церковь построена 1880-е годы, то есть архитекторы научились точно копировать исторические образцы. Могли быть примеры, когда сочетались элементы готики, классики, мавританского стиля, романского.
Эклектика в сущности — это метод совмещения элементов разных стилей. То есть он может применяться где угодно, не только в архитектуре. Вы можете эклектично одеться, например. У вас могут быть джинсы и классический пиджак из 80-х. Но к концу XIX века эклектика воспринималась как «бесстилье». То есть пришло молодое поколение архитекторов, молодая шпана, которая сказала: «Сколько можно, эти наши отцы и деды все время никак не могут придумать чего-то своего, все время обращаются к тому, что уже было». То там к готике, то к классике или еще к чему-то.
Один из ключевых критиков любой художественной культуры прежде всего литературы, немного живописи и даже немного архитектуры — Владимир Стасов. Может быть, имя вам знакомо, он много с передвижниками работал. Он пренебрежительно высказывался по поводу архитекторов-эклектиков, говоря, что они как купцы в лавке отмеривают товар. Хотите вам полпуда русского стиля, хотите два медника в стиле Людовика Четырнадцатого, хотите несколько килограммов французской готики и т. д. Конечно, он не совсем был прав, были и хорошие архитекторы, которые не были дельцами, которые не делали то, что исключительно от них потребует заказчик, но имели собственную концепцию. Но надо понимать, что когда какой-то стиль выходит в тираж, то неизбежно появляется чуть-чуть больше хороших образцов, ну очень много довольно посредственных.
Эклектика в сущности — это метод совмещения элементов разных стилей. То есть он может применяться где угодно, не только в архитектуре. Вы можете эклектично одеться, например. У вас могут быть джинсы и классический пиджак из 80-х
Есть очень много посредственного модерна, авангарда, архитектуры. Поэтому это всех начинает очень быстро доставать, и общественность стремится придумать что-то новое. И вот это была одна из причин, которая открывает архитектуру модерна. Мне очень нравится, как эта архитектура называется на русском языке — модерн. Потому что она имеет разные названия: во Франции называют «новое искусство», в Германии — «молодой стиль». Но вот русское слово «модерн» хорошо отражает тот факт, что этот стиль действительно открывает XX век. И тут чувствуется такая перекличка, есть английское слово modernity — современность. И действительно модерн — это первый современный стиль. Есть русское слово «модернизм», под которым подразумевают архитектуру уже второй половины XX века. И модерн и модернизм не случайно созвучны, потому что их не стоит путать, конечно, но действительно модерн придумал все принципы, которые потом лягут в основу архитектуру всего XX века.
В каком-то смысле большую часть принципов в архитектуре, которые мы используем сегодня — это принципы, придуманные в эпоху модерна. В качестве эталонного образца модерна возьмем особняк Рябушинского, построенный ключевым мастером московского модерна Федором Шехтелем в 1901—1903.
Сравним его с тем, что было в архитектуре до него. Вот, например, Александровский пассаж в Казани. Конечно, тут разные типологии, но все таки если сравнить, то мы видим другой подход к композиции. Вот, что важно.
Как подходили к композиции, к тому, как здание сложено? Был канон, например, особняк строился по канону палаццо Ренессансом, то есть он был симметричным, кубическим, но и в эпоху классицизма стали еще повышать центральную часть: куполом накрывать колонны. Получалась композиция с выделенным центром. Здесь мы видим асимметричную композицию, но она не случайна. Кажется, что здание состоит из кубов, соединенных друг с другом.
Шехтель предлагает иной подход к планировке здания. Раньше использовалась планировка либо анфиладная, когда помещения в одну линию, либо коридорная. Здесь же Шехтель придумывает спиралевидную планировку, когда центром композиции становится лестница, которая закручена по спирали. И помещения тоже как бы по спирали вокруг этой лестницы закручиваются. И для каждого помещения подобраны необходимые параметры, размеры геометрические. Исходя из этого получается сложная кристаллическая структура, как будто много отдельный кубов. На самом деле она функциональная, она выявляет функцию помещений.
В каком-то смысле большую часть принципов в архитектуре, которые мы используем сегодня, — это принципы, придуманные в эпоху модерна
Обычно про такой принцип говорят: проектирование изнутри наружу. Это один из ключевых принципов модерна. Понятно, почему это не похоже на эклектику там было наоборот: сначала берем форму, которая задана законом, затем запихиваем в нее помещения.
Посмотрим на фасад. В глаза сильно бросается фриз — украшения под карнизом, под крышей. Если убрать его, то вся остальная поверхность совершенно монотонная, ничем не украшена, просто облицована ровной керамической плиткой.
«Люди той эпохи думали, что они живут в дико урбанизированном мире»
Вторая черта модерна — он стремится к рациональности облика здания. То есть он стремится отказаться от избыточного декора, стремится создавать крупные монументальные поверхности. В нем начинает звучать очень остро тема стены, которая станет основной темой для XX века.
Кроме того, что здание облицовано керамической плиткой, это говорит о том, что модерн любит использование новых материалов. И не просто их использовать, а показывать.
Здесь видна еще одна важная деталь модерна — это обращение к природным мотивам. Тут тоже есть панно керамическое на фризе с изображением ирисов, а если мы посмотрим на интерьеры, то мы увидим очень много природных мотивов. И сама лестница похожа на волну. И на этой лестнице вздымается фонарь в виде медузы. Позади этого фонаря витраж с изображением леса. Это только малая часть, на самом деле там очень много природных мотивов.
Почему модерн обращается к природным мотивам? В это сложно поверить, но люди той эпохи думали, что они живут в дико-урбанизированном мире. Посмотрел бы я на них, если бы они попали в наше время. Только недавно Москва была большая деревня, например, а тут, на тебе, уже 16-этажные дома растут, ничего себе, прямо мегаполис.
Люди этого времени стремились приблизить природу к человеку хотя бы через интерьер.
Почему модерн обращается к природным мотивам? В это сложно поверить, но люди той эпохи думали, что они живут в дико урбанизированном мире. Посмотрел бы я на них, если бы они попали в наше время
Кроме того, модерн, называя себя новым стилем, не может обращаться не к классике, не к готике. К чему то обращаться он хочет, и он выбирает природу.
Раньше мог быть особняк снаружи в духе барокко, заходишь в фойе, она в духе греческой архитектуры, проходишь на лестничную клетку, она стиле Тюдоров, проходишь будуар, он в стиле рококо. А модерн предлагает решать здания все в одном стиле. Этот принцип в основе всего XX века. Это новая идея, ей всего сто лет.
«Здесь русский дух, здесь Русью пахнет»
Пройдемся по отдельным тенденция эпохи модерна. Она из очень важных идей — национальная тенденция или русский стиль. Весь XlX век проходит под знаменем возврата к национальным традициям. В этом плане модерн становится приемником эклектики, вспомните Казанское художественное училище на Карла Маркса, например.
Модерн немножко по-другому подходит к национальным мотивам. Если в эклектике точно копировались, то модерн фантазирует на тему.
Например, Ярославский вокзал в Москве Федора Шехтеля (1902—1904). Когда приезжаете в Москву на Казанский вокзал, он как раз стоит впереди. И мы видим, что здесь нет никаких деталей, которые буквально бы повторяли русскую старину. Мы видим, опять-таки облицовку керамической плиткой. И во фризе все те же керамические панно.
Интересно, что модерн начинается именно с художников. Например, Дом Перцовой Сергея Малютина, построенный в 1905—1907 гг.
Малютин придумал матрешку. А вот эта работа уже в области архитектуры. Здесь тоже нет ничего буквально взятого из русской архитектуры.
Про национальную тенденцию в модерне, можно сказать: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Вот именно, что пахнет, буквально ничего нет, но пахнет все равно Русью.
Про национальную тенденцию в модерне, можно сказать: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Вот именно, что пахнет, буквально ничего нет, но пахнет все равно Русью
Еще одна важная тенденция — это рациональная тенденция. Модерн любит выделять функциональность архитектуры.
Посмотрите, Торговый дом Московского купеческого общества Федора Шехтеля. Разве можно подумать, что это было спланировано в 1909 году? Даже лестничная клетка выделена окном, как потом все начнут так делать.
Есть еще одна тенденция — классическая. Классика вечно живая, она есть и сегодня, и 50 лет назад. У нее было очень логичное основание. Например, дом Ушковой, нынешняя национальная библиотека в Казани на Кремлевской.
На самом деле с 1903 года модерн принято критиковать, принято очень не любить. Почему? Модерн воспринимался как стиль, импортированный из-за рубежа. А что такое 1904—1905 год? Это революция, она не удалась и закончилась «закручиванием гаек». Это связано с консерватизмом в искусстве, с национализмом в искусстве. Поэтому решили обратиться к классике. Например, здание Северного страхового общества Ивана Реберга 1910—1911 гг.
«Эта архитектура будет гигантская, у нее будут 50-сантиметровые ноги»
Казалось бы, с 20-х годов начинается совсем другая история, но на самом деле не совсем. Конечно, мы все знаем, что в 20-е годы существовало такое движение, как авангардная архитектура.
Откуда берется архитектура авангарда? Она получает очень сильный импульс от искусства авангардного. Оно появляется раньше. Еще с 1900-го появляется Малевич со своим «Черным квадратом», возникают конструктивисты. Их идеи направлены на возведение искусства до чистой формы, каких-то первоэлементов.
Малевич пытается вырваться и в пространство архитектуры. Он создает так называемые «архитектоны», это трехмерные супрематистская композиция. Но название подсказывает, что это как бы макеты архитектурных произведений.
Интересно, что ученик Малевича Эль Лисицкий в 1923 году предлагает проект горизонтальных небоскребов для Москвы. Это, конечно, по тем временам никакое не здание.
Если у Малевича абстрактные композиции, то у Лисицкого они заселены людьми. Эта архитектура будет гигантская, у нее будут 50-сантиметровые ноги, в которых будут лестничные клетки, лифты, а наверху будут двух- или трехэтажные административные здания, в котором могут работать люди.
На другой стороне находятся конструктивисты, которые Малевича терпеть не могут. Для которых важно, как вещь сделана. Например, проект памятника III Интернационалу Владимира Татлина, спланированный в 1919 году.
Резюмирую архитектуру XX века, можно выделить два основных направления — тенденция на изящество и тенденция на максимальную строгость, выявление формы
Первое реальное здание принадлежит Константину Мельникову. Пожалуй, он главная звезда русского авангарда. В 1923 году ему дают построить павильон для производства табака, «Махорка». Тем не менее этот павильон был самым «громким». Он не был похож ни на что из архитектуры на тот момент. Здесь объемами играют, скорее как мышцами. Функционально вряд ли оправдана такая сложная, развивающаяся по спирали композиция.
Конечно, в то время архитекторы находились во власти модерна. Они говорили: «Вы что, эта композиция функционально оправдана». Мельников говорил, там павильон был устроен как фабрика по производству табака, то есть он прямо демонстрировал процесс за процессом, как бы имитация фабрики в картинках. Он говорит, что ему пришлось даже изменить технологический процесс производства табака, чтобы получить нужную форму. Тут скорее функции подгоняли под формы, чем наоборот. В модерне все таки форму подгоняли под функцию.
Еще одно объединение, кроме конструктивистов, русского авангарда — Ассоциация новых архитекторов. Лидером был Николай Ладовский, который сказал: «Пространство, а не камень — материал архитектуры». Он первый сформулировал, что архитектор — это художник, который лепит пространство, не стены он делает, а вот пространство виртуозно скомпоновать умеет только архитектор.
Виртуозная работа с пространством — это Хавско-Шаболовский жилой комплекс в Москве. Это, пожалуй, самый экономичный вид строительства, который существовал в 20-е годы. Здесь архитекторам давали очень маленькие бюджеты, развернуться было невозможно.
Как создать яркое архитектурное произведение, если у тебя очень мало денег? Они нашли способ: надо дома ставить не параллельно улицам, как делают все, а под углом в 45 градусов. Тогда, твой жилой комплекс сразу превращается в какое-то невероятное архитектурное переживание, в какой-то лабиринт.
Резюмируя архитектуру XX века, можно выделить два основных направления — тенденция на изящество и тенденция на максимальную строгость, выявление формы.
