Глава швейцарского МСЗ: «Я работаю на заводе уже 30 лет и давно должен быть мертвым»

12:00, 17.07.2018 Сюжет: «Мусорная реформа»

Подробности поездки журналистов по приглашению «АГК-2» на швейцарский завод по сжиганию мусора

Инвестор казанского мусоросжигательного завода «АГК-2», как и обещал, свозил всех желающих в Швейцарию, чтобы продемонстрировать МСЗ в действии и доказать, что он безопасен. Противники строительства предприятия, как и планировали, проигнорировали поездку. Поэтому деятельность завода между Цюрихом и небольшим городком Люцерн изучали главным образом журналисты, один депутат и доктор медицинских наук. МСЗ работает по технологиям, схожим с теми, что будут заложены на татарстанском предприятии. Корреспондент «Реального времени» прогулялся по швейцарскому заводу, в час сжигающему 12,5 тонны мусора, и убедился, что предприятие совсем не коптит небо. Подробности поездки — в нашем материале.

Предыстория

На прошлой неделе компания «АГК-2», которая намерена строить в Осиново мусоросжигательный завод, свозила журналистов в уже нашумевший пресс-тур в Швейцарию, чтобы те могли лично ознакомиться с другим, действующим МСЗ по схожим технологиям. Помимо самого завода делегация также посетила крупную сортировочную станцию, но о ней и подробнее о культуре сортировки мусора в Швейцарии «Реальное время» расскажет в другом, отдельном материале.

Делегация, не считая представителей компании, включала в себя восемь представителей СМИ, а также депутата Осиновского сельского поселения Сергея Филиппова и доктора медицинских наук, директора Научно-диагностического центра при КГМУ Ленара Рашитова. Представителей инициативной группы, выступающих против строительства МСЗ, в пресс-тур неоднократно звали, но в итоге никто из активистов не поехал.

Журналистов повезли на МСЗ, который в 2015 году заработал в Перлене — населенном пункте рядом с городом Люцерн, который находится в минутах 40 езды от Цюриха

Швейцария и МСЗ

Всего в Швейцарии функционирует 30 предприятий по сжиганию мусора, половина из которых находится на территории населенных пунктов. Инсинерационные установки (установки по сжиганию отходов) принадлежат коммунам (административная единица, часть кантона) и находятся в ведении объединений коммун или акционерных обществ. Так, в городе Тун мусоросжигательной фабрикой владеет АО «AVAG», в которое входят 149 коммун. Их установка сжигает отходы, которые производят 320 тысяч человек.

Кандидат наук, бывший глава ведомства по управлению отходами в Федеральном органе охраны окружающей среды Ганс-Петер Фарни рассказал, что и у них не все благосклонно воспринимают информацию о строительстве МСЗ. Кто-то просто соглашается, а кто-то боится. Вторую категорию людей успокаивают, показывая положительный опыт работы подобных заводов, объясняя, что они могут сделать замеры качества воздуха и лично убедиться, что предприятие не приносит вреда. На федеральном уровне замерами занимается специальная лаборатория, которая контролирует эмиссию газов на заводах по сжиганию мусора.

Тем не менее споры с местными жителями все-таки возникают. Например, перед строительством инсинерационной установки в швейцарском городе Тун пришлось пройти через длительные переговоры с местным населением — люди полагали, что необходимо уменьшить мощность предприятия.

— Оппозиция говорила, что если мы построим слишком большую фабрику, то тогда уменьшат объем переработки, например, пластиковых бутылок. Поэтому было решено установить мощность фабрики в 130 тысяч тонн в год, — рассказал Ганс-Петер Фарни.

Ганс-Петер Фарни рассказал, что и у них не все благосклонно воспринимают информацию о строительстве МСЗ

В целом в Швейцарии чуть более 50% (355,1 кг на человека в год) твердых бытовых отходов сортируется и подвергается рециклингу. Меньшая часть (353 кг на человека в год) попадает в котел для сжигания. Казалось бы, при выстроенной системе сортировки отходов, а она в Швейцарии функционирует более чем хорошо, можно было бы перерабатывать и больше мусора, однако и 50% считается очень высоким показателем.

Оплачивают утилизацию отходов сами жители. В стране для более 80% населения действует принцип «загрязнитель платит». Он предполагает, что помимо базового тарифа люди платят налог за мешок отходов. Например, специальный мешок для 5 кг мусора стоит 1,5—2 швейцарских франка (94—125 рублей). Если же не следовать правилам, то нарушителям грозят крупные штрафы.

Как один завод городок теплом «кормит»

В округе Цюриха два мусоросжигательного завода. Первый был построен в центре города еще в 1904 году, позже его модернизировали. Журналистов повезли на другой МСЗ, который в 2015 году заработал в Перлене — населенном пункте рядом с городом Люцерн, который находится в минутах 40 езды от Цюриха. Завод называется Renergia и его эксплуатацией занимается компания, выкупившая технологии у швейцарско-японского конгломерата Hitachi Zosen Inova AG, — Renergia Zentralschweiz AG. Как рассказал генеральный директор завода Руди Куммер, Hitachi раз в год приезжает с инспекцией на Renergia и в течение недели во время их визита предприятие не функционирует — владелец технологий проверяет, правильно ли они эксплуатируются. Подобная практика планируется и в Казани.

Строительство мусоросжигательного завода обошлось в 320 млн швейцарских франков. Hitachi Zosen Inova AG занималась на предприятии установкой комплексной системы сжигания, котла и системой очистки дымовых газов. В год МСЗ способен переработать на двух линиях 200 тыс. тонн твердых бытовых отходов. В час там сжигается в среднем 12,5 тонны мусора, максимально возможное количество переработки за час — 15,6 тонны отходов. Электрическая выходная мощность составляет 67,8 МВт электроэнергии. Для сравнения, в Казани планируется построить завод мощностью 550 тыс. тонн ежегодно с выработкой энергии 55 МВт. Продавать ее планируют крупным потребителям на рынке.

Энергией швейцарский завод обеспечивает весь Люцерн (80 тыс. жителей) и технологический процесс бумажной фабрики по соседству

Энергией от сжигания мусора швейцарский завод обеспечивает весь Люцерн (80 тыс. жителей) и технологический процесс бумажной фабрики по соседству. Причем с последним предприятием у них действует соглашение о предоставлении энергии на 50% ниже стоимости — все из-за того, что оно является акционером МСЗ. Если же не рассматривать этот конкретный случай, то генеральный директор предприятия признает, что энергия, получаемся при сжигании отходов, стоит дороже традиционных способов получения энергии.

Мусор есть, а запаха нет

Во время экскурсии по заводу делегацию для удобства разделили на две части. Нашей группе все объяснял Лукас Волми, менеджер технических проектов Hitachi Zosen Inova AG. Первым делом он показал комнату, откуда управляются практически все процессы, — перед множеством экранов сидел всего один сотрудник. На камерах видно, как грузовики привозят мусор и сбрасывают его в специальные бункеры. Кстати, неприятного запаха нет — все из-за того, что там всасывается воздух для сжигания.

— Поэтому ворота, куда приходит мусор, всегда приоткрыты для поступления воздуха для сжигания. Здесь постоянно осуществляется подсос воздуха, в самом помещении давление понижено по сравнению с атмосферным. Благодаря этому воздух поступает внутрь, а не наружу, и нет ни пыли, ни запаха, — говорит представитель компании.

В первом бункере огромные краны перемешивают мусор для лучшего сгорания и отправляют все в загрузочный бункер. Кстати, платят за утилизацию мусора и частные компании — в зависимости от количества отходов. Если они привезли на завод, например, ванну или кусок бревна, подлежащие переработке, и сотрудники предприятия усмотрели их в горе мусора, неподходящий мусор извлекают из отходов, а компании грозит предупреждение или штраф.

Но вернемся к процессу утилизации. В первом бункере иногда может возникнуть возгорание мусора, и в этом случае автоматически включается система тушения. По словам Лукаса Волми, бывает это редко, но все-таки бывает — обычно в отсеке для размельчения, при котором, например, от металла может возникнуть искра.

При этом радиоактивные элементы в котел не пройдут — их фиксирует датчик и сообщает об этом сотрудникам. Химические же отходы вообще не должны туда попадать — каждый поставщик об этом знает. Но если вдруг произошла ошибка и такие отходы все-таки поступили — например, батарейки, то компании, их привезшей, опять же грозит штраф.

Пять степеней очистки и постоянные проверки

Из большого бункера мусор уходит в загрузочный. Толкатель подает его в камеру сжигания, отходы с помощью вибрации поступают на колосниковую решетку и сгорают в огне на высоте около 6 метров (подобную технологию с колосниковой решеткой планируется использовать и на казанском МСЗ). На колосниковой решетке ТБО находятся примерно 2 часа. Чуть выше камеры находится котел, куда поднимаются горячие газы, а снизу и сверху дополнительно поступает воздух для сжигания. Подобные системы позволяют также подавать для лучшего горения природный газ, но, как пояснил Лукас Волми, он зачастую не требуется, поскольку отходы и так хорошо горят.

— Единственная установка, где нам требуется природный газ для процесса зажигания, находится в Индии. Там поступает много отходов с землей и процесс сжигания затруднен.

В качестве другого примера, где иногда требуется природный газ, он привел Москву, где в арбузный сезон в топку попадает большое количество плохо горящих корок.

Подобная горелка с природным газом будет и в Казани — вспомогательное топливо требуется по нормам проектирования тепловых электростанций, которой по проекту является казанский МСЗ. Природный газ будет использоваться в случае поступления крайне низкокалорийных отходов, при пусконаладочных работах и для дожига основного топлива.

Чуть выше камеры находится котел, куда поднимаются горячие газы, а снизу и сверху дополнительно поступает воздух для сжигания

Кстати, представитель компании также пояснил, как холодный климат и образующийся в результате минусовой погоды лед могут повлиять на утилизацию мусора. Собственно, никак. После поступления мусор нагревается и сушится. Таким образом, намокшие отходы можно будет сжигать, но нельзя перерабатывать.

Весь технологический процесс на швейцарском МСЗ на самом деле гораздо сложнее, но мы остановимся на его основных аспектах — на степенях очистки. На заводе функционируют пять степеней очистки газа (в Казани будет три). Так, в Татарстане не будет электростатического фильтра — это предварительная ступень очистки дымовых газов (она позволяет отделять зольную пыль). Если зола смешивается со шлаками, то эта ступень очистки не требуется. Лукас Волми при этом не видит проблемы в том, что этой степени очистки не будет в Татарстане, поясняя, что в Швейцарии очень высокие требования, и она нужна в первую очередь для их соблюдения, но установки безопасно функционируют и без нее.

После электростатического фильтра следует впрыск бикарбоната натрия, необходимого для отделения кислотных загрязняющих веществ. За ним идет первый рукавный фильтр, избирательное каталитическое восстановление для уменьшения оксидов азота и второй рукавный фильтр. Напомним, что в Казани будут следующие степени очистки: в рамках первой ступени оксиды азота и диоксиды азота взаимодействуют с карбамидом, благодаря чему разлагаются на азот и воду. Вторая ступень предполагает сухую очистку, после чего газы проходят через рукавные фильтры.

Из получившегося после сгорания шлака на швейцарском заводе потом еще «выуживают» цветные металлы — из одной тонны материала в среднем добывают около 80 кг цветмета. Этот шлак уже не опасен и не вреден для окружающей среды. В других странах его используют в строительстве дорог, но в Швейцарии этого не делают, предпочитая захоранивать — опять же, из-за очень высоких требований. В Казани же планируется еще очищать зольные остатки по британской технологии Carbon 8. На швейцарском заводе, к слову, это не применяется, хотя специалисты о таком способе обезвреживания наслышаны.

Из получившегося после сгорания шлака на швейцарском заводе потом еще «выуживают» цветные металлы – из одной тонны материала в среднем добывают около 80 кг цветмета

В среднем на Renergia на тонну отходов приходится 200 кг безвредного шлака и 1—2% токсичной золы. Последнюю в Швейцарии захоранивают отдельно, но в некоторых странах смешивают со шлаками и закапывают вместе.

После очистки газа на Renergia берется автоматическая проба и каждый месяц делается сводка, которая подается в контролирующие органы. Любое превышение предельных параметров представителям завода необходимо обосновать. Если же оно происходит в течение 4 часов подряд, то установка автоматически отключается.

«Нам все объяснили, и после этого не было никаких предубеждений»

Со стороны мусоросжигательный завод совсем не похож на промышленное предприятие. Большое здание без каких-либо серых клубов дыма, исходящих из труб, больше напоминает офис какой-то компании. По левую руку от него, буквально в нескольких десятках метров, одиноко стоит фермерский домик, за которым тянется кукурузное поле. В этом доме живет Бальтазар Питерманн — посещения его фермы в программе поездки не было, но журналисты в поисках мнения местных жителей сами отправились знакомиться с швейцарцем.

Он рассказал, что родился и прожил в этом месте всю жизнь. Все этапы строительства, от первого камня до начала эксплуатации МСЗ фермер наблюдал из своего дома. Мужчина отметил, что многие местные жители волновались по поводу появления предприятия, но после визита на аналогичный завод в Туне их опасения развеялись.

— Здесь многие жители скептически относились к строительству этого завода. Но недавно был построен завод в Туне, мы были там, разговаривали с местными жителями, посещали сам завод — нам все объяснили и после этого не было никаких предубеждений, — поделился мнением фермер.

«Я считаю, что это очень современная фабрика с современным оборудованием, которое очищает газы. Поэтому у меня нет никакого предубеждения или страхов», — отмечает Бальтазар Питерманн. Фото Антона Райхштата

По словам Бальтазара Питерманна, никаких запахов с завода он не слышит, но иногда бывают резкие изменения в погоде, и тогда появляется еле уловимый запах мусора, но беспокойства ему это не доставляет. Он рассказал, что на ферме, помимо кукурузы, они сажают рапс и содержат лошадей с козами.

— Я считаю, что это очень современная фабрика с современным оборудованием, которое очищает газы. Поэтому у меня нет никакого предубеждения или страхов, — отмечает Бальтазар Питерманн.

«Мы с этим выросли, поэтому нам даже трудно понять, почему люди имеют такой страх перед заводами»

Тот факт, что мусоросжигательный завод производит множество диоксинов и других вредных веществ, генеральный директор Renergia Руди Куммер называет предубеждением. По его словам, обычный костер производит больше диоксинов, чем подобные установки. В частности, этот завод производит в год 0,0000005 мг диоксинов.

— Мы с этим выросли, поэтому нам даже трудно понять, почему люди имеют такой страх перед заводами. Я работаю на нем уже 30 лет и должен быть давно мертвым. Раньше, 30 лет назад, говорили: «Ой, только подальше от нас». А сегодня люди говорят: «Вы можете размещать такую установку посреди города или по крайней мере на его окраине». То есть тут мы имеем клиентов — потребителей энергии, — говорит спикер.

Кстати, по его словам, на Renergia благодаря высокой автоматизации работает чуть более 30 человек — они постоянно проходят медосмотр, который не показывает никаких отклонений.

— Такие установки есть в Бергене. В Норвегии — тоже прямо посреди города. Или, например, в Париже, Вене, Копенгагене, Амстердаме, Дублине. Почему не в Казани? Если бы они действительно были вредными, как идет молва, то все в округе уже были бы мертвыми, — констатирует директор МСЗ.